XIII. Устранение Агриппины старшей, Нерона и Друза III. Триумф Сеяна
Последний оплот, в котором мать Калигулы и его старшие братья могли найти убежище от позора судебного процесса в сенате и от обвинений, исчез: Ливия, сонаследница Августа и исполнительница его желаний, мать действующего императора, в возрасте восьмидесяти шести лет скончалась, и вместе с ней исчезла личность, которую Тиберий уважал и у которой был в долгу. Принцепс, зная о ее болезни, не навестил ее и она так и умерла, не попрощавшись с ним; он также отверг посмертные почести, которые предложил сенат. Ее похороны, достаточно скромные, похоже, стали поводом, чтобы подозрения принцепса распространились и на другого его внука, второго сына Германика, Друза III, тогда как третий, семнадцатилетний Калигула, должен был произнести надгробную речь покойной на Форуме. Сразу после похорон, политический механизм, который должен привести к устранению Агриппины и ее старшего сына, начал действовать, поскольку отныне уже ничто не сдерживало Сеяна.
Сначала последовало письмо Тиберия в сенат, в котором он выдвинул суровые обвинения против своих внуков и невестки. Во-первых, он упрекал ее в любви к мальчикам и распутстве, во-вторых, в надменных разговорах и мятежных мыслях. Упомянутые проступки сами по себе были мелкими, но они попали под удар законов о нравах и об оскорблении величия. Вспомним пример Августа, строго наказавшего безнравственное поведение своей дочери, а затем и внучки. Теперь сам принцепс выступил обвинителем. Растерянность охватила сенаторов. Никто на заседании не осмелился взять слово, чтобы высказать свое мнение. Наконец, это сделал некто Юний Рустик, на которого была возложена обязанность записывать устные выступления, по случаю чего он получил известность как человек, знающий и объясняющий мысли Тиберия. Он посоветовал не начинать расследование. К его мнению прислушивались с уважением и было решено подождать новых указаний принцепса. В течение этого времени народ, столпившийся вокруг собрания, стал размахивать портретами Нерона и Агриппины и кричать, что письмо подложное и что Тиберий не собирается их трогать.
Сеян сделал принцепсу необъективно представленный отчет об этих событиях: сенат ни во что не ставит горе Тиберия, народ бунтует, провозглашая правителями тех, чьи портреты несут, служа им во всеуслышанье. Принцепс посылает новые послания; одно было прочитано народу, чтобы сделать ему внушение, другое — в сенате, в котором Тиберий заявил, что отдает предпочтение вероломным взглядам одного-единственного сенатора. Таким образом, он возобновил все свои обвинения. Сенаторами и консулами Нерон и Агриппина были обвинены и провозглашены «народными врагами», что вело к гражданской смерти и конфискации их имущества. Они были высланы; Нерон — на остров Понтию, а Агриппина — на Пандатерию. Там они были подвергнуты жестокому надсмотру, с ними плохо обращались: Агриппина, которая оскорбительно отзывалась о Тиберии, получила удар от центуриона и потеряла глаз. В следующем 30 году то же произошло и с Друзом III. Этот молодой принцепс жил рядом с Тиберием в Кампании, но дед отправил его обратно в Рим, где один из консулов, Луций Кассий Лонгин, вынес обвинение против него по подстрекательству Сеяна. Вероятно, он был обвинен в высокомерных и опасных разговорах против принцепса и государства; он был осужден, но его тюрьма находилась в подземелье императорского дворца на Палатине.