Путешественник, который в конце дня спускается из Путеольских сольфатар[9] в направлении города, видит пейзаж, который почти не изменился с тех пор, когда жил Калигула. Если в Риме большой пожар при Нероне, последовавший вслед за веком грандиозных сооружений, уничтожил почти все, то Неаполь и весь район вокруг Везувия, в том числе и Геркуланум, где, вероятно, Гай расстался с матерью, изменился мало, хотя имеет сейчас в сто раз больше жителей, чем во время Тиберия. Что касается Капри, где заточенный наследник так долго жил рядом с суровой бабушкой, то взгляд с бельведера в сторону соррентского мыса охватывает множество поселений рядом с разрушенной до неузнаваемости императорской виллой (villa Iovis). На другом конце полуострова в бухте Неаполя пейзаж кажется очень пустынным. Правда, Путеолы, главный порт Рима, был еще в древности многолюдным городом и ровность местности этого изрезанного пейзажа был сохранен в первозданном виде, и вместе с ним и бухта Байе, и мизенский мыс, озеро Арверн, острова Просида и Искья. Именно недалеко от Мизен, где умер Тиберий и которые в воображении народа являются одним из ворот преисподней, флегринские поля овеяны мифическим ореолом. Калигула жил там в течение семи лет в окружении всего этого и в тревоге, что ему придется разделить судьбу своих братьев. Многие разделяли это беспокойство, поэтому избавление принцепса из преисподней и приход к власти вызвали всеобщую радость в империи.
Спустя два дня после смерти Тиберия, 18 марта, новость дошла до Рима и вызвала всеобщее ликование. Одни радовались, другие кричали: «Тиберия в Тибр» (Tiberius in Tiberum), привлеченные игрой слов. В это время произошел случай, еще больше усиливший ненависть народа к покойному принцепсу, даже после смерти творившему жестокость. В Риме в соответствии с решением сената казнь осужденных осуществлялась на десятый день. Для нескольких осужденных день казни совпал с известием о смерти Тиберия. Они могли надеяться на помилование или хотя бы на отсрочку, однако тюремная стража, не дожидаясь прибытия Гая, задушила их. Это вызвало новый взрыв ярости у народа, который воспринял случившееся как продолжение политики насилия, проводимой Тиберием.