Юра стоял рядом, не помогая Максу ни подняться, ни вытереть кровь с лица. Просто стоял и смотрел, как его лучший друг приходит в себя. Потом, правда, вышел в регистратуру и попросил секретаря сходить за льдом.
— Прости, тебе за двоих досталось, — ехидничал Юрик, сидя в мягком комфортном кресле. — Светку я ударить не смог…
— Я тоже.
Секретарша вошла в кабинет со стаканом, наполненным кубиками льда, и воскликнула с испугом:
— Боже мой, Юрий Николаевич! У Вас какой-то негуманный метод терапии!
— Все правильно, я же не терапевт, а аналитик. Давай поднимайся! — скомандовал он другу.
— Не могу, — ныл Макс. — Я лучше полежу. Что будет, если наглотаться собственной крови?
— Умрешь! — улыбнулся психолог.
Сел в свое офисное кресло по другую сторону стола, как раз у Максима над головой, и принялся прикладывать ему лед к ушибам.
Разжалобил Юрика и был весьма этому рад. Юрик всегда о нем заботился, Макс знает, на каких чувствах друга можно играть.
— Больно! — констатировал Макс удовлетворенно.
— Ты заслужил.
А через полтора часа уже напивались оба в баре этажом ниже. Только после полулитра водки на двоих удалось вытащить Юрика на откровенный разговор. Дозой меньше он просто напивался, а потом начал рассказывать, каким идиотом он был, что так любил Свету.
— Души в ней ничаил, — городил он подряд все, что думал, — уграздило ж меня так влюбиЦа. Я просто слепой придурок! — далее следовал перечень нецензурных выражений, призванных обозначить его, Свету и Макса. А потом снова волна приличных фраз: — Я люблю эт женщну, Ммакс, ты понимашь? И тя люблю, черт!
Потом на сотовый Максиму позвонила Наташа. Уже десять вечера, она всегда звонит пожелать спокойной ночи. По голосу поняла, что у Макса пьянка, и даже немножко приревновала, но Макс изо всех сил старался прояснить ситуацию.
— Малыш, мы с Юрки… с Юриком… так просто болтаем.
— О чем? — уточнила Наташа, недоверчиво поморщившись у себя в Москве.
— О чем? — переспросил парень и с разборчивой улыбкой ответил: — А хрен его знаит, о чем…
— Что, кому-то из вас плохо? — уточнила Наташа, имея в виду моральное состояние.
— Утром будет плохо, — рассмеялся Максим. — А пока хорошо.
— А вы где, дома? — забеспокоилась Наташа, поняв, что они уже не просто пьяные, а непривычно пьяные.
— Где? Да, кстати, Юр, где мы? — прикалывался над ней Макс. — Канава какая-то, кусты… Малыш, все нормаль, не суетись! — только пьяный человек может говорить так искренне. — Я тя люблю, зая. Я очнь скучаю, моя солнышка. Моя прелесть. Так тя не хватает, ты б знала! Не клади трубу, поговори со мной!