Хотя и у осени есть свои преимущества. Девушки еще загорелые и пока что не в шубах. Еще не холодно, но и нет той летней изнуряющей жары, которая заставляла Максима все свободное время проводить в море. И деревья в лесах Солох-аула, в такой лиственной рощице, по которой они лазают сейчас с Катей, волшебно-изумительные. Практически все листья пока на месте, но уже разноцветные, словно разукрашенные самой Катей: так же аляписто, несогласованно и выверено только каким-то чудом. А с каждым порывом ветра вся эта пушистая шапка встрепенется и посыплется на землю, как разноцветные приправы, которые папа сыпет в суп. Катя протягивает ручку и ловит листики, гоняется за ними вприпрыжку и заливисто смеется.
Потом ветер стихает, и Максим осторожно наступает на свежий мягкий ковер, аппетитно хрустящий под ногами. Катя будет еще долго бегать вокруг с букетом красных, желтых и зеленых листьев, а папа на примере этого букета в очередной раз будет проверять Катюшкины знания светофора и правил дорожного движения.
Катя до сих пор не научилась читать. Хотя знает все буквы и умеет их писать — каждую в отдельности. Зато хорошо считает, знает почти всю таблицу умножения (Максим улыбнулся сам себе) — Наташа даже сумела объяснить ей, что такое дроби, а еще — как любое число, даже самое большое, умножать на десять и на сто. Хотелось бы, чтобы Катя была отличницей, как Наташа… А Наташа уверяет, что отличница она только благодаря чистой случайности и другу-учителю, а не знаниям, и говорит: «Люби Катьку такой, какая она есть».
Кружить Катю, схватив ее за руки и вытянув перед собой… Заплетать ей по утрам косички — а Катя очень любит, когда возятся с ее волосами… А когда-то надо было еще вытирать ей сопли и попу… Почему так остро не хватает Наташи, именно когда он думает о воспитании дочери? Разве Наташа нужна лишь для того, чтобы переложить на нее свои родительские обязанности?
Или это подсказка, что ребенок — единственное, чем он мог бы попытаться удержать Наташу возле себя?
По философии вроде бы уже набрал материала, да и выучить — не трудно, этот предмет нравился Максиму в университете. Педагогику учить вообще не будет — пять лет работы в школе умножить на триста шестьдесят пять дней, когда ему приходилось ковыряться в учебниках по психологии и воспитанию школьников… А вот немецкий язык… Ну да, учил когда-то в школе. Вот и знает пару слов из простейшего лексикона обывателя. Потому что в старших классах, когда на уроках начались более серьезные темы, был занят совершенно другими заботами: девушками. Так что немецкий придется учить заново. Ох, память хоть и хорошая, но не резиновая…