— Мне просто стало интересно, какие там ингредиенты. Такое название…
— Бейлиз и куантро. Если добавить взбитые сливки или молоко — получается «Многократный оргазм». А вообще я по настроению готовлю. Можно с амаретто, а можно и с водкой. Там уйма вариаций, я смотрю еще, кто заказывал, чтобы верно подобрать рецепт под конкретного человека. Точнее, сейчас-то я вообще не работаю барменом…
Все, беседа исчерпана. Наташа не могла придумать, о чем еще поговорить, а Максим не собирался ей подсказывать. Наташа сглотнула ком в горле.
— Ты так легко согласен развестись? — тихонечко уточнила она у своего невидимого собеседника. — Ты же столько денег потратил на эту свадьбу…
— Это небольшая цена за счастье длиною в месяц. И особенно за вчерашний день. Я не жалею.
Наташа вздохнула и замолчала. Наверно, это интересно выглядит с улицы, например, вон с той бывшей детской площадки. Два человека в соседних окнах разговаривают, словно так легче, чем обойти стену и встретиться в комнате. Мужчина — гордый, с сигаретой в руке, а девушка — хрупкая, легко умещающаяся на подоконнике, обхватив коленки и грустно опустив голову, такое маленькое жалкое зрелище.
— Знаешь, что мне больше всего нравилось в наших отношениях? — Максим погладил рукой раму окна, как будто это была Наташина щечка. — Несмотря на то, что мы оба ужасно упрямые, мы никогда не отворачивались друг от друга «из принципа». Если один из нас начинал идти на примирение — другой обязательно шел ему навстречу.
Наташа улыбнулась, прекрасно поняв его намек. Она уже сделала первый шаг со своим «Оргазмом» минуты три назад.
— Иди ко мне, а? — позвал он кого-то. — Только не через улицу.
Понадобилось несколько секунд, чтобы Наташа обошла все препятствия. Пробралась между бамбуковой занавеской над входом и прикрыла за собой стеклянную дверь, как было, чтобы прокуренный воздух не просочился в комнаты. Кроме бамбуковой занавески в этой гулкой комнате больше не было ничего, даже обоев на стенах. Максим протянул ей руку, и Наташе стало легче дышать. А в его объятиях стало даже легче жить, и девчонка снова едва не плакала: чтобы почувствовать счастье, достаточно одного Его в досягаемой близости.
— Если тебе больно, то мне тоже больно, — говорил он ей шепотом. — А я не хочу, чтобы нам было больно. Я доступно объясняю?
Наташа была в состоянии лишь кивнуть, спрятав лицо у него на шее.
— Я постараюсь, чтобы мне больше нечего было от тебя скрывать, — пообещал он. — Это единственный вариант, когда тебе не придется ни из-за чего переживать.
Дима не мог найти себе здесь места: друзья жениха его дружно сторонятся, а старшее поколение не очень-то интересное. Только Катюшка к нему прониклась искренней симпатией: с ним можно посплетничать о Сане и о двух молодых девчонках — Наташиных родственницах. Максим со стороны наблюдал, как Дима, практически его, папин, ровесник, ведет себя, точно девочка-подросток. Сам Максим-то Диму знает уже не первый день и понимает, что это просто роль, чтобы найти с Катюхой общий язык, но вот Андрей с Костиком любой повод ищут, чтобы обозвать Димку «педиком».