Но не сродни нам род твой; Твои разнообразные напевы Не горем вызваны, и мрак долины Тебя, безвинного, скрывает. Увы, увы, когда уже затихли В пустынных храминах Олимпа громы Тяжелых туч, блуждавших по горам, И грешные и праведные души Застыли в страхе; и когда уже Земля, чуждаясь своего потомства, Печальные воспитывает души; Ты все ж прислушиваешься к заботам Несчастным и судьбе постыдной смертных, Природа, и в душе былую искру Ты будишь. Если ты еще живешь И если о печалях наших Не знают в небесах, то на земле Ты если и не сострадаешь нам, То созерцаешь нас, по крайней мере.
VIII
ГИМН ПРАОТЦАМ,
ИЛИ О НАЧАЛАХ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
К вам, праотцы людского рода, Несется песнь хвалы потомков, Тяжелым горем удрученных. Виновнику движенья звезд В те дни любезнее вы были, Чем ныне мы, и солнца свет Сиял приветливее вам. Сносить беспомощно страданья, Для слез рождаться и для мук, Могильный мрак- предпочитать Эфирному сиянью дня Такой ли дать удел могло Нам сострадательное небо И справедливые законы? Хотя, по древнему преданью, Вы также впали в заблужденье, Отдавшее людей во власть Болезней, скорби и страданий, Но тяжелее преступленья Потомков ваших - ум мятежный И безрассудные желанья Вооружили против нас Олимп разгневанный и руку Природы-матери. С тех пор Нам стала тягостнее жизнь, И грудь, питающую нас, Мы прокляли, и гнев Эреба Над миром жалким разразился.
О праотец людского рода! Ты первый видел свет дневной, Багряное сиянье звезд И новых тварей на полях; Ты первый видел, как Зефир Летал по девственным лугам, Как горные потоки били О скалы и долины с шумом, Еще не слышанным никем, Как на цветущих берегах, Где было суждено позднее Возникнуть шумным городам, Еще господствовал покой, Потом неведомый уж людям; Как над роскошными холмами, Которых плуг еще не тронул, Луч яркий Феба восходил И позлащенная луна. Как счастлива тогда была Земля в неведении зла И участи своей плачевной! О, сколько, праотец несчастный, Твоим сынам дано судьбою Скорбей и горьких испытаний! Вот новым гневом увлеченный Брат кровью брата осквернил С тех пор бесплодные поля, И в первый раз под сводом неба Свои смерть крылья распростерла. Братоубийца, обреченный Скитаться в страхе по земле, Чтоб одиночества избегнуть И гнева бурь и непогод, Таящихся в лесах дремучих, Впервые город воздвигает, Жилище мрачное забот. Так смертных сблизили друг с другом, Соединив под общим кровом, Укоры совести и страх. С тех пор рукою нечестивца Соха покинута была, И труд тяжелый земледельца Презренным стал в глазах людей, И в их жилищах грешных праздность И тунеядство поселились; В телах расслабленных исчезла Природой данная им сила, А души леность усыпила И мрачное оцепененье, И высшее несчастье - рабство Обрушилось на род людской. Ты, спасший род свой криводушный От гнева страшного небес И волн морских, на высях гор Шумевших грозно среди туч, Кому сквозь черный ночи мрак Явился белый голубь с веткой Надежды возрожденной знаком, Кому опять блеснуло ярко На западе благое солнце Из туч, его скрывавших долго, Разрисовав свод мрачный неба Цветами чудными Ириды. Так обновленный род людской На землю снова возвратился, А с ним вернулись преступленья И страсти прежние, которым Сопутствуют все те же муки. Забыт гнев мстительного моря, И святотатственные руки Плодят несчастия и слезы На обновленных берегах Под обновленным небосклоном.