Ужинали они тоже втроем. Это была идея Юити. После ужина все разошлись по комнатам. Немного погодя в комнату Сюнсукэ заявился Юити, высокий, в гостиничном кимоно.
— Можно войти? Вы заняты? — раздался из-за перегородки голос.
— Входите!
— Ясуко задержалась в душе, и я заскучал, — объяснил он свой приход.
Его темные глаза помрачнели еще больше, чем днем. Инстинкт художника подсказал Сюнсукэ, что Ютян явился для какого-то признания.
Вначале разговор не вязался. Постепенно они разговорились, и нетерпение юноши поделиться откровением стало все более заметным. Наконец он спросил:
— Вы собираетесь задержаться здесь?
— Да, полагаю.
— Я, если получится, сегодня в десять вечера уеду катером или завтра утром автобусом. Уже сегодня вечером хотел бы выехать, по правде сказать…
Сюнсукэ очень удивился:
— А как же Ясуко?
— Для этого я зашел к вам поговорить. Могу ли я оставить ее с вами? Я подумал, что вы хотели бы жениться на ней…
— Ваше решение продиктовано неправильным представлением…
— Ни в коем случае! Я не могу остаться здесь еще на одну ночь.
— Почему же?
Юноша ответил искренно и холодно:
— Знаете ли, я не умею любить женщин. Сэнсэй, вы понимаете, о чем я говорю? Меня не влечет к женщинам, а мой интерес к ним не более чем интеллектуальный. У меня сроду не возникало желания обладать женщиной. К ним я не чувствую влечения. Я обманывался на их счет, а теперь еще и девушку одурачил, которая ничего не знает…
Странным светом заблестели глаза Сюнсукэ. Он не был чувствительным к подобным проблемам. И был в основном нормальных склонностей. Он спросил:
— А кого ты можешь любить?
— Я? — Юноша залился краской стыда. — Я люблю только парней.
— Ты разговаривал об этом с Ясуко? — спросил Сюнсукэ.
— Нет.
— И не говори. Не следует во всем признаваться. Мне мало что известно о твоих проблемах, но женщины, думаю, не поймут тебя. Если в твоей жизни появится девушка, которая полюбит тебя так же, как Ясуко, то женись на ней, поскольку тебе когда-нибудь все равно придется жениться. О браке нужно думать спокойно, как о тривиальном деле. Тривиальность — вот что делает его священным.
Сюнсукэ вдруг поддался дьявольскому восторгу. Глядя прямо в глаза юноши, он неприлично тихо прошептал:
— Что тебе эти три ночи?..
— Ничего.
— Прекрасно! Вот и преподашь урок женщинам!
Сюнсукэ рассмеялся громко и звонко. Никто из его друзей никогда не слышал, чтобы он заливался таким смехом.
— Мой богатый жизненный опыт позволяет сказать тебе, — продолжил Сюнсукэ, — что не стоит приучать женщину к наслаждению. Наслаждение — это трагическое изобретение мужчин. И ничего более в нем нет.