— Их оттуда прекрасно слышно, — сказал Найджел, — и не придется на них смотреть.
Руперт Макферсон приехал на поезде. В палаццо он был только раз, на свадьбе отца. Пятнадцатилетняя Анжела произвела на него, семнадцатилетнего юнца, огромное впечатление. Руперт надеялся увидеть, как она изменилась за прошедшие два года.
Найджел и Орсина вышли встретить Макферсона-младшего.
— Я так рад тебя видеть! — нежно произнес отец. — Как поездка? Вот шампанское, угощайся, веселись. Анжела где-то здесь.
Руперт выделялся из общей массы. Он чувствовал, как все оценивают его консервативную внешность: стрижку по швейцарской моде, очки, смокинг.
«Боже, сплошной декаданс, — думал Руперт, глядя на гостей. — Разодеты как фотомодели, и к тому же все курят».
Американские и японские студенты, на которых итальянцы не обращали внимания, кучковались отдельно. Руперт тешил себя мыслью: «Держу пари, они и получаса не продержатся в Лозаннской школе бизнеса».
Анжелу Руперт нашел в отдельном зале. Она раскинулась на диване в платье без бретелек. Уши, шею и запястья девушки украшали массивные модернистские ювелирные изделия. Слева от нее сидел привлекательный парень, настоящий мачо; справа — худощавый, долговязый эстет в шелковой черной сорочке. Поворачиваясь то к одному, то к другому, Анжела страстно целовала обоих, не забывая при этом отталкивать их алчущие руки. Руперт хотел незаметно выскользнуть из комнаты, но не успел.
— Руперт! — позвала Анжела. — Это ты? Как ты вырос! Присоединяйся!
В нерешительности Руперт подошел.
— Аугусто, — представила Анжела эстета. — Это Руперт, сын моего свояка. Джерардо, — представила она мачо. — Руперт.
Молодые люди смерили Руперта безразличными взглядами и закурили. Было в этой небрежности что-то стильное, утонченное. Руперт протянул руку, но друзья Анжелы его проигнорировали. Атмосфера в палаццо раздражала Руперта все больше, и Анжела это заметила.
— Что такое? В чем дело? — спросила она. — Ты краснеешь? Неужели ты все еще девственник?
Никогда, даже во время учебы в закрытой школе для мальчиков, Руперт не испытывал такого унижения.
— Нет! Конечно же, нет! — выпалил он.
Анжела и ее друзья расхохотались. Руперт покраснел, как спелый помидор.
— Наверное, он предпочитает развратничать «по-английски», — заметил Джерардо.
Анжела не обратила внимания на насмешку.
— Идем, Руперт, — позвала она. — Разберемся, подыщем тебе подходящую девушку. Чао, — попрощалась она с приятелями. — Не скучайте.
Анжела вскочила с дивана и вывела Руперта из комнаты.
Она помнила его мальчиком, который был чуть старше ее, хорошо воспитан, но неловок в общении. Некогда худой и высокий, Руперт раздался в плечах; краснея, он становился похожим на отца, особенно если учесть его стрижку и очки; не хватало только морщинок. Анжела уводила Руперта из комнаты, повинуясь капризу, но в его невинности было что-то обезоруживающее: над ним не хотелось издеваться и насмехаться. Она вела его по дворцу, и оба делились впечатлениями о Венеции, гостях, отце Руперта и сестре Анжелы.