— Да, я знаю об этом. Мне нечего к этому добавить.
— Судить об этом буду я. Где вы были позавчера и вчера?
— На вилле Ривьера.
— С кем?
— С членами семьи.
— Имена, пожалуйста.
— Моя жена Орсина, Анжела, их дядя барон Ривьера.
— И все?
— Еще прислуга: дворецкий Думитру и его жена Афина, кухарка, пожилая экономка Марианна, горничная Саманта, секретарь барона Джорджио. Ах да, садовник Джузеппе — он живет в домике на территории имения.
— Как вы провели вечер?
— В совершенном безделье: читал журналы, сверялся с картой, по которой ориентируюсь, когда охочусь за винами.
Найджел объяснил, что это значит.
— Где вы провели ночь?
— В спальне, которую отвели для нас с женой.
— Чем занимались?
— Спал.
— С кем?
— С женой, разумеется.
— В котором часу вы уснули?
— Откуда мне знать?! Засыпая, я не смотрю на часы.
— В самом деле? Мы тоже не станем смотреть на часы и оставим вас гнить в тюрьме, пока не ответите на вопросы наилучшим образом! — Магистрат говорил быстро, на повышенных тонах.
Найджел попросил перевести сказанное. Услышанное ему не понравилось.
— Хорошо. Пусть я не знаю, во сколько уснул, но мы с женой улеглись около полуночи.
— Ваша жена уснула первой?
— Да.
— Вы спали на двуспальной кровати?
— Нет, на двух отдельных кроватях, стоящих рядом друге другом.
После двухчасового допроса Найджела отвезли в тюрьму. Магистрат объяснил возбужденному адвокату, что, согласно статье 390 Уголовного кодекса, вышестоящие инстанции (в лице мирового судьи) должны рассмотреть необходимость дальнейшего задержания мистера Макферсона.
Алеманни запротестовал, но необходимо было дождаться решения судьи.
Судья, ознакомившись с материалами дела, счел необходимым дальнейшее содержание мистера Макферсона под стражей.
По настоянию магистрата Орсина вернулась в поместье в сопровождении патрульной машины. Ею займется инспектор Гедина.
— Примите мои соболезнования, барон, это такая трагедия для вашей семьи, — сказал инспектор Гедина. — К сожалению, я вынужден задать вам кое-какие вопросы.
Он чувствовал, что ему рады так же, как зубной боли. За годы работы инспектор привык к этому ощущению, научился его игнорировать. Барон, сидящий в кресле в гостиной, являл собой живой символ беспомощности.
Инспектор откашлялся и спросил:
— Не могли бы вы рассказать, где находились в ночь, когда пострадавшая пропала?
Барон поморщился, но ответил:
— После ужина в усадьбе я поехал в мастерскую — это в двух километрах к югу. До полуночи готовился к лекции, которую хотел прочесть на следующий день.
— Не возражаете, если я закурю? — спросил инспектор.