Кейн свернул с магистрали на двухполосную дорогу. Они увидели знак, указывающий дорогу к елочной ферме, и поехали по гравийному подъездному пути. Грейс порадовалась тому, что надела ботинки, так как снег начал таять, превращаясь в мокрую грязь. Она пошла за Кейном по раскисшей дороге, сунув руки в перчатки Лэза.
Следуя за Кейном в чашу леса, Грейс вспомнила о глубоком, по колено, снеге в Центральном парке, где они гуляли с Хлоей. Им было тогда не больше десяти, и они все утро катались на санках. Грейс тащилась вслед за Хлоей, неохотно волоча за собой санки. В поисках холма, который, твердила Хлоя, должен быть прямо за спуском, они кружили по каким-то засыпанным снегом тропинкам, пока окончательно не заблудились. Грейс запаниковала, но к ее собственному удивлению и облегчению каким-то образом сама отыскала обратную дорогу, прежде чем мать Хлои спохватилась, что девочки пропали.
Внезапно Грейс заметила, что снова оказалась лидером: Кейн шел сзади, ступая в ее глубокие следы.
— Какой высоты? — спросил Кейн, осматривая зеленые, как мох, ветки шотландской сосны. Дерево было примерно на фут выше Лэза. Грейс сказала, что это идеальный вариант. На Кейне были серая куртка, крепкие башмаки и полосатая шапочка. «Дитя природы», как любил называть его Лэз, когда они забирались в какую-нибудь глушь. Даже в окрестностях Нью-Джерси Кейн преображался и становился похож на хорошо экипированного вожака скаутов, готового ко всему. Достав свой швейцарский армейский нож, Кейн срезал кусок коры.
— Свежая? — спросила Грейс.
— Грейс, она же еще растет. Я просто хотел посмотреть, насколько влажнее древесина.
Кейн помахал рукой молодому парню в красном пикапе — в знак того, что дерево выбрано и они готовы срубить его. Почетное право сделать это, как всегда, было предоставлено Кейну, орудовавшему пилой с той же неколебимой сосредоточенностью, с какой отец Грейс разделывал индейку.
Завернув дерево в зеленую пластмассовую сетку, Кейн с пареньком запихнули его в джип — так, что верхушка торчала над передним сиденьем, а ствол высовывался сквозь заднее окно; теперь для Грейс оставалось место только сзади. Кейн дал ей клетчатое шерстяное одеяло, чтобы согреться. Окруженная ветвями, завернувшись в одеяло, Грейс чувствовала себя как в благоухающем гнезде. Кейн указывал ей на попадавшиеся по дороге достопримечательности, дикторским голосом выдавая краткую информацию: «Вот дом Твена — построен в форме шестиугольника» или: «Не проезжайте мимо — лучший пирог с банановым кремом в радиусе ста миль».
Слева мелькнуло озеро. Поверхность затянуло льдом, и казалось, что его специально заморозили. Однако при не по сезону теплой погоде лед должен быть очень тонким.