Джордж опустился на стул. Его взгляду открылся ряд клавиш слоновой кости, похожий на ряд зубов с равными промежутками между ними. Поставив палец на си первой октавы, Джордж нажал на клавишу. Чистый звук громко прозвучал в темноте.
Он поднял левую руку и ощутил некий трепет – то ли предвкушение, то ли страх. Вдруг руки задвигались сами собой, когда мозг еще не успел подать им команду. Они летали над клавишами и знали, что надо делать. Разум не поспевал за ними, но слух подтвердил, что каждый звук точен.
Пока всего-навсего гамма, но как только Джордж закрыт глаза, музыка овладела им. Пальцы сами нашли дорогу, и вот уже возникла мелодия. Каждая нота верна и чиста, и каждая – недозволенна.
Просто чудо, что мышцы сохранили память и способность исполнять сложнейшие арпеджио. Его пальцы должны бы запинаться на каждой клавише, как у начинающего. Он так редко занимался, пальцы должны были потерять гибкость, тем не менее Джордж легко растягивал их шире, чем на октаву. Пальцы помнили, что высокие ноты надо брать легко, чтобы они звучали как серебряные колокольчики. Не забыли, что в нижнем регистре надо тверже отбивать ритм.
Сейчас ему не нужно было думать об этом и следить за руками. Нужно было лишь чувствовать и наполнять себя музыкой до тех пор, пока Джордж Аппертон, каким его знал свет – гуляка, игрок, острослов, – не исчезнет, не растворится в звуках. Джордж Аппертон был лишь раковиной, контейнером, сосудом, где скрывалась та сокровенная сущность, о которой ничего не знали даже самые близкие друзья, от которой он сам так часто отрекался.
Наконец пальцы ударили по клавишам в последний раз, завершая коду. Звуки финала эхом разлетелись по темному залу. Теперь ничто не нарушало тишину, кроме прерывистого дыхания самого Джорджа, как будто он пробежал целую милю. По щеке скатилась капелька пота и со шлепком упала на клавишу.
Он глубоко вдохнул, пытаясь унять сердцебиение и тут услышал… слабый и ритмичный звук чужого дыхания не в такт с движением его собственной грудной клетки. Джордж оглянулся на окно. Открыто. Но разве он не закрыл его за собой? Он не помнил.
Неужели мисс Маршалл решилась нарушить приличия и встретиться с ним?
– Кто здесь? – Голос прозвучал низко и хрипло и прокатился по всему залу.
– Простите. Я…
Молодой человек повернул голову на звук шепота. Голос звучал знакомо, хотя так быть не должно. В дальнем углу стояла Изабелла. Ее выбеленные луной волосы слабо мерцали в глубокой тени. Джордж на расстоянии чувствовал ее напряжение и неуверенность. Он остался сидеть на стуле. Массивный корпус рояля служил щитом между ними. Но кого он защищал? Самого Джорджа не меньше, чем девушку, ибо он не собирался ни перед кем открываться до такой степени – ни перед ней, ни перед кем-либо другим.