– Хотите, я проведу экскурсию по студии прямо сейчас? – поинтересовался Леонард, поднимаясь из-за стола.
Кент взглянул на Сэди. Лично он сбежал бы в ближайшую забегаловку и заказал огромный бифштекс.
– Конечно, – полуобернувшись, ответила Сэди. Ей было любопытно увидеть то, над чем сейчас работает Лео в этом мраморном мавзолее на дороге из ниоткуда в никуда.
Потчуя гостей очаровательными байками, любезный хозяин подвел их к массивным деревянным дверям студии и пригласил внутрь. В глаза прежде всего бросилось искусственное озеро за окном, о котором успел поведать Кевин. Вторым потрясением стала чистота. Сэди хорошо знала Лео, когда тот работал, вокруг царил полный хаос. Третье случилось после приглушенного возгласа Кента: «Ничего себе!» Она обернулась, чтобы посмотреть, что потрясло ее невозмутимого фотографа. Гигантский портрет в стиле ню. Ее портрет. На мгновение все застыли, его рассматривая.
– Моя лучшая работа, ведь так, Сэди?
Она кивнула, вспоминая, сколько часов ей пришлось позировать для этой картины. Сэди зарделась, заметив, как пристально рассматривает полотно Кент. Конечно, это не одно и то же, как предстать перед ним обнаженной, но…
Кент не верил собственным глазам. Предполагал увидеть выполненное настоящим художником совершенное подобие Сэди. Но портрет поверг в ужас, шокировал! Изображенная на картине Сэди разительно отличалась от той женщины, с которой они провели три дня в тесной кабине внедорожника. Она была очень худой. Настолько, что торчали кости, а обворожительные изгибы и округлости бесследно исчезли. Груди казались значительно меньше. Он потрясенно обернулся к модели:
– Боже, ты была больна?
Лео побледнел.
– Простите, но здесь она гораздо здоровее, чем когда-либо. Только посмотрите на ее тончайшие кости. Эти углы. Она настоящее воплощение женской красоты, того, что мужчина жаждет от женщины. И ей пришлось потрудиться, чтобы так выглядеть, правда, дорогая?
Внезапно Кент понял проблемы с питанием Сэди. Ее слова «это затруднительно объяснить» обрели свой смысл. Лео два года морил ее голодом.
Она любила его так, что готова была стать для него чем угодно. И он ей это позволил.
Ублюдок. Озабоченный маньяк.
Кент взглянул на притихшую Сэди. На картину. Он ненавидел эту мазню. Еще одна проклятая балерина. Худая и андрогинная. Не похожая на Сэди Блисс.
– Простите, мистер Пинто, – прервал Кевин. – Звонит ваш агент.
Кент проводил взглядом удаляющегося хозяина и повернулся к Сэди:
– С тобой все в порядке?
Она выглядела оглушенной. Да, было любопытно спустя столько времени взглянуть на свой портрет. Увидеть себя глазами Кента.