«Будь готовым в любой момент закончить, будь с ней честен, нежен, относись дружески, но не размягчайся». Впрочем, он чувствовал, что теперь все труднее становится порвать с ней отношения, хотя такой момент неумолимо приближается.
– Я становлюсь неотразимым потом, когда отношения развиваются.
Она приподнялась на локте, и он посмотрел на нее.
– Ты сам веришь в то, что говоришь? Ты бываешь серьезным? Что-то в тебе сопротивляется, я чувствую, мешает быть откровенным до конца.
Он положил ее руку себе на грудь и попытался объясниться, осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть.
– После смерти отца, – начал он и снова устремил глаза к радуге на потолке, – я оказался в трудном положении. Годы проходили, а обязанности единственного в семье мужчины потребовали от меня столько душевных сил, что это оказалось непосильной ношей для подростка. Я тратил эти силы, и тот запас, который еще оставался, не давал мне возможности свободно выбирать. Надо было вести бизнес. Мне пришлось ограничить себя в другом – в интимной, личной жизни я уже не мог позволить себе романтики и переживаний. И подходил к ней по-деловому. Те годы, что я посвятил семье, меня опустошили. И мой план сработал. Я успешно мог вести бизнес, мог покорить и уговорить, очаровать, добиться своего, наше дело процветало. Что касается личного – я старался быть честным в отношениях, но никогда не принимал их близко к сердцу. Такая жизнь меня устраивает, мне вполне достаточно того, что есть.
– Но ты себя обделяешь, разве тебе не хочется позволить себе полюбить и быть любимым?
– Мне кажется, я испытываю настоящий страх перед таким развитием событий.
Губы ее покривились в горькой усмешке. Но она промолчала.
Умница Саския. Он нежно стал разглаживать горькую складочку в уголке ее рта, и, поддаваясь ласке, она прикрыла глаза, чтобы себя не выдать.
Он сам себя ненавидел в этот момент за то, что этими словами причиняет ей боль, но хотел быть честным в отношениях. Ведь не стремясь к браку, он не мог и не хотел лгать. Им придется расстаться, он просто не видел другого выхода.
– Пообещаешь мне не слишком переживать и не принимать мои слова, как способ причинить тебе боль? – спросил он осторожно.
– Все что угодно.
– Ты не слишком себя переоцениваешь?
– Я знаю, что говорю. А ты пообещай мне тоже кое-что.
«Все что угодно», – чуть не сорвалось с языка, но он сдержался, потому что это было бы неправдой.
– Говори.
– Оставайся таким, каким стал со мной, – небрежным в одежде, раскованным в поведении, позволяй себе немного расслабиться.
Она мягко погладила его по волосам, пропуская их сквозь пальцы, и он испытал чувство из далекого детства, когда ощущал родительские ласки.