Она удивилась, что трос неизвестных отошли так далеко и приближались к развилке распадка. Да, теперь она хорошо видела, что голый склон впереди рассечен надвое.
«Но… Но почему не на дорогу?.. Ведь дорога близко. — Это к Оленьке возвращался рассудок. — Они вышли из глубины гор… И когда до дороги оставалось два шага, они свернули… Да, они свернули…»
Она глядела вслед неизвестным. Ни один из них не походил на лохматую клыкастую обезьяну. Но вместе с тем в одежде их была пестрота, которая указывала на случайность ее подбора. Один был в брезентовом плаще, другой в меховой душегрейке, расстегнутой на животе, третий в пиджаке поверх ночной рубашки. Но это не все. Тот, в пиджаке, был обут в ботинки из парусины, а на голове нес старую с кожаным козырьком шапку-ушанку. Плащ дополняли тюбетейка и сандалии, а меховую душегрейку — кепочка восьмиклинка и сапоги. Даже для военного времени такой разношерстный подбор одежды был курам на диво.
И Оленька догадалась, что… Что это был тот самый… Дезертир… И не один, а с компанией…
Хоронясь за колками, Оленька заторопилась к лошади. И остановилась, когда увидела ее укоризненно печальные глаза.
Фу-у…
Оленька зачерпнула воды, жадно выпила, снова зачерпнула. Мокрой ладошкой провела по лицу.
Вот и обезьяна.
В бессилии от волнения она опустилась на придорожную траву.
Мелко тряслись коленки. И вся она тряслась, как в ознобе после простуды.
Надо ж так-то!..
Немного успокоившись, она встала на ноги, посмотрела вдоль распадка. Трое неизвестных уже свернули в развилку. Впереди было пусто.
Уж не померещилось ли?
Нет, нет. Такое не мерещится: плащ, душегрейка, пиджачок…
«Надо позвонить… Позвонить… До Сарапок тут час… Позвонить и сказать Корнею… Сказать, что трос… Трос прошли… Шапка, тюбетейка, кепочка… Куда? Как куда?.. Туда… Нуда — туда… Что это за распадок? Что за развилок? И развилок ли? Может — затишек. И пещера там. Или домик… Или тропа… Все-таки тропа… Куда-то тропа… Но куда?.. Надо делать любую работу на „отлично“ и тогда она получится хорошо… Это-то зачем, господи? Зачем?..»
Она еще ни на что не решилась, но сердце уже сжалось, как от холода.
Держась лесной опушки, она отправилась назад, к тому месту, где чуть не столкнулась с неизвестными. Оттуда развилка просматривалась ясней. Но не глубоко. Только вход в нее. Перебежав распадок, Оленька припала за камень, уняла сердце и короткими перебежками двинулась к развилке…
Она увидела их, когда они сворачивали вправо. Прикинув направление, Оленька решила, что идут они в Ржанец. И сразу от души отлегло. Раз в райцентр направляются, значит, бояться им некого. Значит, не разглядела она со страху… Да и то, растянулась под крыжовником. Руку поцарапала.