Вчера Оленька резво проехала мимо этого распадка, потому что торопилась в Муртайку. Теперь же, поняв, что главные ее страхи позади, и мучаясь сознанием, что возвращается ни с чем, она остановила лошадь, привязала, бросила ей под ноги охапку сена. Сбежав с дороги, она умылась из речки. Осмотрелась. Кустарник, который она отметила с возка, оказался крыжовником. Ягоды были некрупные, но уже зрелые, сладкие и ароматные. Оленька сорвала несколько ягод, горсткой отправила в рот и двинулась через распадок справа налево под острым углом. «Змейкой». Речку она перепрыгнула, ступив на камешек, поднялась немного на голый склон, с него оглядела даль. Ни души. Под тем же углом, но теперь слева направо она спустилась вниз. Так проделала она несколько раз, удаляясь и удаляясь от дороги.
Она, наверное, очень расхрабрилась, потому что, уставясь под ноги и ища какие-нибудь следы, забыла об осторожности, не очень вглядывалась и прислушивалась по сторонам, и едва нос к носу не столкнулась с тремя неизвестными. Они молча появились из-за лесного околка, в полусотне шагов от нее. Один вел в поводу лошадь. Остальные гуськом тащились за ним.
Она бы закричала, бросилась бежать — так неожиданно было их появление, но неимоверная слабость перехватила дыхание, подкосила ноги, и Оленька, сама того не сознавая, опустилась на землю, будто у нее размякли косточки. Густой крыжовник схоронил ее, и это оказалось очень вовремя, ибо те трое, едва ступив в распадок, придержали шаг, долго и внимательно изучали окрестности. Наконец убедившись, что никто их не видит, они двинулись дальше, сильно прибавив скорости. Широкий, почти долина, распадок пугал и их.
Свернувшись калачиком среди колючих кустов, Оленька чутко ловила малейшие шорохи, но это плохо получалось, потому что их заглушали удары сердца. Говоря Каулиной «я ужасная трусиха», Игушева не кокетничала. Она на самом деле была робкая, тихая, случалось замирала от собственной тени. Но она понимала это, презирала и ломала себя, веря, что робость и страх можно научиться преодолевать.
Выждав немного и убедившись, что опасность отступила, она осторожно приподняла голову. Кусты оказались выше, и она увидела лишь вершину горы впереди. Она приподнялась на локоть. Крыжовник уменьшился, гора подросла, но дна распадка по-прежнему не было видно. Тогда она отважилась вытянуть шею. Показался голый противоположный склон. Он зеленел травкой. Нечастые камни, как чердачные окна, темнели на ее фоне отчетливо.
Снова припав к земле, Оленька сняла с головы черный берет, засунула под ремень. Светлая головка не так отчетливо должна выделяться на фоне кустарниковой зелени.