— Слезай! — крикнул Козазаев помощникам, вскочившим растерянно на выстрелы. — Чего прятаться теперь? Засада раскрыта.
— Кто хоть это был? — спросил резервист, беспокойно оглядываясь. — Не знаешь?
— Хрен его знает. Вроде не местный. Пятно у него тут.
— Како пятно?
— Красное такое. Навроде червы.
— Ври!
— А мне зачем врать?
— От дело-то.
— Знакомый твой, что ли?
— Червовый Туз! Вот кто!
— Кто такой будет, этот туз?
— Васьки Князя дружок. Вот кто! Но ведь, сказывали, он за Васькой за кордон ушел.
— Не так просто уйти через границу.
— А коль так, то, выходит, и сам Васька здесь.
Козазаев гадать не стал, махнул рукой, перебил:
— Кабы да кабы — выросли б грибы. Делать что-то надо. Не сидеть же тут. Не двинуть ли нам следом? Там и разберемся, кто туз, кто шестерка.
— С чем? — Резервист повертел перед собой и перед ним старый штуцер, точно убеждая присутствующих в слабости этой «пукалки».
— Но ведь у нас пять стволов. И Корней где-то там бродит. А этого надо обязательно брать. Чтоб не шумел.
Собственно, другого им и не оставалось. Мало — раскрыта засада, так и вся операция рассекречена. Ясно слепому, не от сырости оказалась на пути в логово группа вооруженных людей. И милиция.
И они пошли торопливо. Но не низом, а поднявшись на спину отрога. Сверху хорошо просматривался узкий распадок, то зеленый, то голый, тревожно мрачный и сырой. Через полчаса они увидели всадника, который из седла вглядывался в сторону, откуда прискакал сам и откуда ждал преследователей. Павел и парень обошли его поверху, начали спускаться, но Туз или услышал, или почувствовал их, вскинул винтовочный обрез, выстрелил раз, второй, развернул коня и помчался дальше.
Эти выстрелы и услышал ясно Пирогов.
И бандиты услышали.
Объявив какой-то план, атаман поставил двоих стрелков на выходе из распадка. Прикинув секторы для наблюдения и стрельбы, они неторопливо скрылись в «усах» над речкой. Пирогов окликнул Брюсова.
— Видели? Как появятся наши или кто там еще, ударьте по кустам. Пусть побегают.
— А если?.. Корней Павлович!.. Как говорят, заставь дурака богу молиться…
— Спишем.
Брюсов хотел еще что-то спросить, но обыденность слова «спишем» ошеломила его.
Еще один стрелок, невысокий, худенький, белобрысый мужичок, неприметно пересек долину, неприметно присел за куст против входа в храм.
«Та-ак… На живца решили взять. — Пирогов глянул дальше, на конника. — Стоит открытой приманкой. А на пути к нему две засады».
Атаман с широкоплечим приятелем остались у пещеры, пристально оглядели округу. Пирогову снова показалось, что его глаза встретились с их глазами и те, двое, дольше чем следовало, изучали кустарниковую щеточку на высоком склоне горы, приютившую Пирогова и Брюсова.