От неожиданности Пирогов не знал, что нужно предпринять в первую очередь. Не выпуская письма из рук, он прошелся по кабинету, остановился перед картой, испещренной линиями, флажками, датами.
«Что же ты, Якитов?.. Вон сколько русских, украинских земель под фашиста попало. Белоруссия вся! Молдавия! Сколько городов под немцем! О деревнях и говорить не приходится… А людей сколько? Ребятишек, женщин… По утрам небось молятся они на восток, восходящему дню, ждут избавителей. А ты, гражданин Якитов, голову в кусты. И забылось со страха, как стихи о Родине заучивал в школе, как песни пел про матроса Железняка… Скотина ты безрогая, подлая тварь!..»
Он вернулся к столу, рассердившись на причитания, на жалостливые поучения бог весть кого. «Якитов Федор Григорьевич… Жена Якитова Василиса Ивановна… Дрянцо у тебя мужик, Василиса Премудрая. Дерьмо!..»
Ему показалось, что недавно он уже думал так: Василиса Премудрая. Именно Премудрая, хотя, конечно же, к слову это пришлось.
По привычке он выбежал из кабинета с письмом, но столкнулся с вопросительным взглядом Ирины Петровны, отступил, сдержал пыл.
— Дежурную ко мне, — сказал негромко.
Явилась дежурная, бледнолицая, светловолосая, неулыбчивая. Но то, что Пирогов вызвал ее через секретаршу, было ново и немного забавляло.
— Вызывали, товарищ начальник?
— Саблнна, принесите мне регистрационную книгу.
— Я не Саблина, товарищ лейтенант, я — Каулина.
— Виноват. Книгу мне.
Он листал ее с конца. По страницам вел пальцем снизу вверх. Отмечал мысленно: букетик, не приведи бог сразу все увидеть, услышать. Драки, ссоры, оскорбления… Война идет. Такая войнища! А кое-кто не хочет мелочным поступиться, склоку, мерзость гонит…
Он нашел, что искал. Даже обрадовался было, но тут же осадил себя: чему?
«Якитова Василиса Ивановна. Заявление о хищении коровы. От 12 июля… Тяжелая потеря. Помнится, она о детях что-то говорила и плакала… Как она плакала! Как велико, непоправимо было ее горе!.. И что же получается теперь? Сплошная арифметика получается. Седьмого Якитов бежит из части, двенадцатого корова пропадает. Пять дней между седьмым и двенадцатым. Сколько времени потребуется сейчас на дорогу в пятьсот километров? Восемь, пусть — десять часов по железной дороге. Четыре дня на горы остается… Надо опросить шоферов, не подвозил ли кто. Нынче каждый человек на виду».