Он завел «Дело» о воздушном шаре. Положил в папку письмо Сахарова, справку гидрометеослужбы, беглые наброски Ударцева. Завел он папку под отчеты сельсоветов о кражах в селах за последний год. Картина из этих отчетов прелюбопытная вырисовывалась. Корней Павлович даже стал опасаться, как бы не пустить напраслину, потому не торопился к окончательным выводам. Слишком невеселыми получались они.
Вчитываясь в справки, обратил он внимание на порядок, который трудно назвать случайным. Кражи в Покровке приходились на два дня подряд — на четвертое и пятое июня. В Коченеве, если ничего не напутал Князькин, они происходят девятого, десятого… В Муртайке — шестнадцатого. В Коже — двадцатого, двадцать первого. Двадцать седьмого и двадцать восьмого — в Сарапках. Получается, что воры день-два обшаривают деревню и уходят на несколько дней. Совсем уходят. Чтоб появиться у другой деревни.
Совпадение? Возможно. Но вот апрель и май. Разве что последовательность нарушена, а почерк тот же: выход, залегание — отдых и снова выход.
Оставшись в отделе на ночь, он разложил на столе подробную карту области, склонился над ней. Вот Ржанец. Юго-западнее — Покровка. От нее на запад — Коченево. Пирогов помнил поворот на дороге. Дальше он прерывается. Между Коченевом и Кожой протянулся отрог Идынского хребта. Через него есть тропа, но сю пользуются редко. Если из Коченева в Кожу проехать надо, делают люди крюк километров двенадцать. Но в горах кривая дорога бывает короче прямой. Это любой скажет. Потому не ропщут местные жители. Ездят… На север от Кожи идет дорога в Муртайку, а там, развернувшись прямо на восток, погоняй в Сарапки. Круг получается. Может, не идеальный, но круг. Кольцо, одним краем стоящее на тракте. Как паровозное колесо на рельсе. Если над горами, над долами протянуть строго прямую… ну, скажем, веревку, шпагат, нитку, то от Ржанца до Коченева или Кожи расстояние не очень большое получится. От силы двадцать километров. Но между Ржанцем и Коченевом два средних хребта протянулись крутыми каменными складками, несколько ломаных отрогов, как кисти рук, сцепились пальцами в тесный путаный лабиринт. Пока доедешь до Коченева или до Кожи, дважды в облаках побываешь, трижды в долины спустишься. И тс прямые, натянутые двадцать километров оборачиваются в сорок и того более.
Где-то в глубинах лабиринта, твердят старые люди, и скрывался, отсиживался Васька Князь. Пирогов и верил и не верил. Васька не только в округе Ржанца пакостил, далеко объявлялся, за сто верст следы оставил. А с другой стороны, как знать? Где-то ж скрывался, отсиживался он. Место это так и осталось тайной.