Начальник нашей службы Орлов занят бумагами, и я, чтобы что-то делать, негромко звоню моим ребятам, которые сидят в безопасном месте, ожидая моих указаний.
— Все на месте? — спрашиваю я Колю Малышева.
— Все. Ну как там дела? — волнуется он.
— Да тут вот… — начинаю я.
— Подожди, Серега, кажется, Милеева нет, — говорит Малышев.
— А где он?
— Не знаю. Только что здесь был.
Я кладу трубку, мне становится жарко. Посылать людей на поиски Милеева я не имею права. Во-первых, их уже ни в какое помещение не пустят газоспасатели. Во-вторых, в случае аварии…
Додумываю я второй вариант уже на ходу. Выхожу из операторной и бегу в помещение, где находится датчик злосчастного расхода. Почему я бегу туда, мне пока самому не ясно. Но я знаю, что на данной стадии эксперимента в этом помещении минут через десять находиться будет очень опасно. Надежда на то, что Милеев там, очень слабая. Если его там нет, я хоть взгляну на неисправный датчик, а затем придется останавливать долгожданный эксперимент. Это уже скандал.
Добегаю до конца коридора. За углом пост газоспасателей. Дальше могут не пустить. Останавливаюсь, чтобы отдышаться, и прислушиваюсь. Все тихо. Осторожно выглядываю. Поперек коридора повешена веревка с предостерегающими плакатами. Газоспасатели куда-то удалились, и я быстро проскальзываю мимо поста. Прошло, примерно, минуты две. Добегаю до помещения и открываю дверь. Бледный Милеев с каплей на носу лихорадочно откручивает вентиль дифманометра.
Павел смотрит на меня, затем на часы. Ай да Милеев, все по времени рассчитал. Молодец, слов нет. Сознательно, значит, пришел, обдумав, а не под влиянием скоротечных возвышенных чувств. И тем не менее, несмотря на неожиданно проявленную надежность и элемент деловитости, все это дурно пахнет. Павел берет с полки ключи, открывает вентиль до отказа и идет мне навстречу.
— Быстро отсюда! — резко говорю я.
— Все в порядке, Серега, все нормально, — говорит он радостно.
— Ты почему здесь? — спрашиваю я Милеева.
— Дифманометр вчера меняли, а подключить забыли.
— Как меняли?
— Поставили с другой шкалой.
— Интересно, а почему я не знаю?
— Дел было много, — пожимает Павлик плечами. — Орлов, кстати, в курсе.
Мы выходим из помещения и закрываем дверь. Мне повезло, Милеев нашелся, живой и здоровый. Скандала тоже не будет. Несомненно, Милеев совершил поступок, но я все же зол на него. Чисто по-человечески для Милеева все это очень важно, да и не для него одного. Очень хочется иметь дело, ради которого можно рисковать жизнью. Ну, а с точки зрения делового, зрелого подхода, все это глупость и преступление, единственное оправдание которому — наша молодость. Я говорю наша, потому что сам поступил не лучше Милеева.