Общественные слушания о дальнейшей судьбе обрушившегося недавно здания клиники проходили в одном из столичных домов культуры в центре города. Кроме многочисленных чиновников из всевозможных департаментов, служб, комиссий, депутатов городской Думы на заседании собрались и представители строительных фирм, претендующих на этот лакомый кусочек земли в исторической части Москвы.
Диваков припарковал машину на стоянке около ДК и, посмотрев в зеркало заднего вида, поправил на шее галстук.
– Ну все, приехали, мы на месте, – бодро сообщил он дочери.
Маша вышла и посмотрела на собравшуюся у входа толпу людей. Группка пенсионеров, тихо что-то обсуждая между собой, шла по тротуару в сторону Дома культуры. В простеньких плащах, с пустыми сумками и авоськами, чтобы на обратном пути заглянуть в магазин и купить хлеба и молока. Это были обычные люди, старожилы столицы, жившие рядом с обрушившейся клиникой, перебивавшиеся кое-как на нищенскую пенсию. Одни из последних могикан, проживавшие в центре Москвы по соседству с бизнесменами, нуворишами и прочими сомнительными личностями, которые в состоянии позволить себе, не напрягаясь, купить квартиру за несколько сотен тысяч, а то и миллионов долларов.
Услышав за спиной шум, Маша обернулась и увидела, как на стоянку подъехало и остановилось несколько автобусов. Из них вывалила куча народа и столпилась вокруг энергичного парня лет двадцати пяти – тридцати.
– Значит, так. Еще раз напоминаю – заходим и занимаем места в зале, желательно в первых рядах. Председатель собрания озвучивает проект реконструкции здания – все голосуем «за». После окончания возвращаемся в автобусы и получаем деньги. Все понятно?
– Абсолютно! – послышался нетрезвый голос из задних рядов.
– Так, кто это сказал? Мужчина, я же просил не пить. Все, вас я вычеркиваю. Выпившим и пьяным сразу говорю «до свиданья». Так, где вы тут у меня… вот, Степан Кириллович Липкин. – Организатор достал из папки несколько бланков с фамилиями участников и вычеркнул его из списка.
Через минуту проплаченная массовка зашла в здание Дома культуры. Маша с презрением смотрела на эту безвольную биомассу, готовую за тридцать сребреников проголосовать за что угодно. Вслед за ними потянулась вереница молодежи лет двадцати с несколькими комсомольского вида активистами во главе, также дававшие своим подопечным последние инструкции.
– Так-с, вроде бы ничего не забыл, – порывшись в папке с документами, Диваков сунул ее под мышку. После чего захлопнул дверцу и поставил машину на сигнализацию. – Идем, дочка, нам туда.