Кто-то громко сглотнул — вверх смотрели уже все.
— ПЗРК? — неуверенно предложил кто-то из бойцов.
— Головка наведения не захватит, — ответил другой.
— И их у нас нет, — закончил старший и нажал кнопку рации: — Хата, я — Цепь. У нас на крыше динозавр. С крыльями. Какие будут приказания?
— Друг, ты идиот! Нашел время шутить! На пост возвращайтесь, пока вам пистонов никто не навставлял!
— Понял, выполняю, — выдохнул старший.
— Командир! — окликнул его замыкающий боец. — Перекресток!
Начальник тревожной группы повернул голову и увидел, как трамваи перешагивает громила ростом с пятиэтажный дом, неся в руке дубину из цельного дерева. Вокруг него суетились человечки с копьями, луками и щитами, в меховых плащах и с раскрашенными в разные цвета лицами. Вся эта толпа азартно стреляла по сгрудившимся машинам, колола их пиками, била палками. Прохожие разбегались с визгом в разные стороны, однако их никто не преследовал.
— Леша, ты видишь то же, что и я? — спросил старший.
— Раз ты спрашиваешь, значит, да.
— Костя, а ты?
— Гигантский тролль прихлопнул ногой «Мицубиси». Вроде как прошлогоднего модельного ряда.
— Так, понял, это у нас у всех.
— Что делать будем, командир?! — повел стволом замыкающий.
— Не-не-не… — начиная пятиться, покачал пальцем старший. — Нам приказано вернуться на пост — значит, на пост. Костя, закрывай решетку ворот, и блокируем периметр. Все, уходим на хату.
* * *
Сержант Бояркин, постукивая по ладони резиновой дубинкой, стоял у входа на эскалатор в вестибюле станции «Бауманская» и лениво просматривал взглядом тонкий ручеек пробегающих через турникеты пассажиров. Просматривал, можно сказать, насквозь, поскольку из-за свалившейся на город жары из одежды на большинстве были только рубашки. Да легкие платья. Редко — пиджаки. Да и те расстегнутые. Тут на себе ничего не спрячешь, не то что зимой. А редких субъектов с тяжелыми сумками и бегающими глазами всегда можно послать через рамку металлодетектора.
Внезапно привычное течение потока изменилось — люди рванули к турникетам не просто торопливо, а уже со всех ног, тревожно оглядываясь.
Сержант, удивленно хмыкнув, оторвался от рамки, двинулся в главный вестибюль… И увидел, как двое его бойцов сцепились с какими-то панками, одетыми в шкуры и размалеванными красками. Бойцы выталкивали панков за двери — те напирали, что-то вопя и размахивая палками с насаженными на них камнями.
— Ну-ка, стоять, бояться! — рявкнул Бояркин, решительно направляясь к ним, но тут из соседних распахнутых на улицу дверей появились еще трое панков: одеты, как кретины, взгляд шальной, в руках — такие же палки. Сержант резко повернулся к ним, вытянув руку: — На пол барахло свое положили и лицом к стене!