Дикари тоже отступили, унеся одного раненого, и попытались пускать стрелы, высовываясь из-за угла дома. Но толку не добились — никого даже не поцарапали. Количество драконов увеличилось до трех, они налетали по очереди, опаляя то один, то другой броневик, но, спрятавшись на несколько секунд, омоновцы тут же выглядывали, едва огонь стихал, уже держа в руке новый короб, и тут же открывали огонь, отпугивая противника. Все, что могло сгореть на «Тиграх», уже давно сгорело, и теперь после потоков пламени они даже не дымились. Вот только патронов становилось все меньше и меньше — грузовые отсеки броневиков были отнюдь не бездонными. Чикинин раз за разом запрашивал поддержку, но ему советовали держаться, ничего более даже не обещая.
По счастью, дикари, потеряв изрядно своих товарищей, поумнели и открыто, надеясь только на щиты, больше уже не стояли, попрятавшись за дома. Потому и стрелять можно было реже, только когда кто-нибудь из «папуасов» выглядывал или пытался незаметно перебраться через поперечные улицы. Да и драконы заметно устали, налетая лишь изредка, а большую часть времени отсиживаясь на крышах ближних домов.
— Выдохлись? — с надеждой спросил сержант. — У нас только два магазина осталось.
— Я в чудеса только в сказках верю, — ответил старший лейтенант. — Ветошь есть?
— Зачем?
— Стекла от сажи протереть, пока тихо.
— Я сам, командир… — Сержант выбрался из салона, забрался ногами на колесо, принялся растирать копоть по лобовому стеклу.
— Ну ни хрена себе! — выдохнул Чикинин.
Водитель оглянулся и, громко икнув от изумления, нырнул обратно за руль: по Госпитальному валу широкой стремительной походкой двигался одетый в стиле глубокого ретро бугаинушка ростом с пятиэтажный дом.
Пулемет тут же загрохотал, разбрасывая гильзы и звенья цепи, однако лейтенант смог добиться лишь того, что великан прикрыл глаза ладонью. Несколько шагов, и он замахнулся дубиной…
Старлей, разжав руки, уже привычно ухнулся вниз, захлопывая люк, и тут же «Тигр» просел от тяжелого удара. Крыша прогнулась, сверху посыпались грязь и обугленная краска, боковое бронестекло лопнуло, брызнув россыпью мелких брызг, и броневик неожиданно бодро подпрыгнул на торсионах. Тут же последовал еще удар, еще. Крыша, вбиваемая в салон, опускалась все ниже и ниже, стекла вылетали одно за другим; одна дверца выгнулась, другая с хрустом сорвалась с крепежа и криво торчала наружу.
— Хана пулемету… — внезапно понял Чикинин. — Чего замер? Заводи, пока нас в блин не расплющили!
Как ни странно, но движок схватился с полоборота. Сержант включил первую передачу и вдавил педаль газа, выскальзывая из-под очередного удара, вывернул на Семеновский проспект, помчался между низкими заборами двух промзон, выскочил на путепровод над железнодорожными путями.