По наезженным польским зимним дорогам отряд Вяземского скакал по три всадника в ряд. Луна светила ярко, снег отражал в полную силу, свет впитывался только в чёрные рощи и перелески.
Первые три всадника шли один за другим.
Четвертаков завидовал своей лошади, у неё были большие уши, он сейчас тоже хотел иметь такие большие уши, чтобы не ошибиться и не сбиться с направления.
Ротный пластунов тоже слушал, ему было важно определить расстояние до батареи и вовремя остановиться.
Четвертаков и ротный посмотрели на небо одновременно. С запада на луну наползали сплошные тучи и вот-вот должны были луну закрыть. На тучах снизу вспыхивали отсветы пушечных выстрелов.
«Теперя не ошибусь!» – удовлетворённо подумал Четвертаков.
«Везёт с-сукину сыну!» – подумал про Четвертакова ротный.
«Молодцы, ребята, хорошо своё дело знают!» – подумал про обоих Вяземский и стал вспоминать оперативную карту. По карте за деревней Бяла-Мазовéцка, откуда стреляла крупнокалиберная гаубичная батарея, по её окраине проходила железная дорога. Для германских артиллеристов это было удобно: отстрелялись и передислоцировались. Перед батареей в нескольких сотнях саженей должно сидеть передовое охранение, а перед ним дозоры разведки, значит?..
– Верста! – крикнул ротный. – Осталася верста, вашскобродие!
Вяземский пришпорил Бэллу и возглавлял скачку. Всего германцы дали одиннадцать залпов. Вяземский засёк, между залпами проходило до двух минут. Сейчас после залпа прошло уже больше трёх минут, и получалось, что этот залп последний. Если так, то весь план: подобраться как можно ближе к батарее, пустить вперёд пластунов, они вырежут разведку и охранение, а потом наскочить на батарею и забросать её гранатами – может сорваться.
– За мной! По два в ряд!
Подполковник Вяземский пустился через поле, теперь он и сам знал, где находится германская батарея. Облака закрыли луну, светлым осталось заснеженное поле, землю подморозило, наст был неглубокий, здесь было просторно и снег сдувало ветром. Вяземский помнил, где на облаках отражались сполохи от выстрелов, и правил Бэллу. О том, что его Бэлла могла споткнуться, не думал.
«Сейчас главное не осторожничать!» – думал он, слушал топот скачущих сзади драгун и смотрел вперёд. Увидел вспышки, это стреляли пулемёты, до них осталось саженей сто пятьдесят. Он глянул на ротного и на Четвертакова, те скакали на полкорпуса сзади, и за ними скакали пять с лишним десятков всадников. Германским пулемётчикам было трудно попасть в темноте в узкую, только угадывающуюся на поле под плотным чёрным небом цель. Вяземский показал ротному на пулемёты и замедлил ход. Тот привстал в стременах, повернулся и козырнул, он обогнал подполковника, и пластуны потянулись за ним. Вяземский видел, как двадцать пластунов пополам разделились на две стороны, проскакали ещё саженей пятьдесят, соскочили с коней, повалили их и сами исчезли в снегу. Он услышал, как по ним стреляют, вспышек стало много, и он снова пришпорил Бэллу.