Когда сложенный из палочек костерок осветил лица, Иннокентий сказал:
– Беда у меня, батюшка.
– Что стряслось?
– Стряслось! – Иннокентий задумался, не зная, как начать. Отец Илларион ждал. – Да вот… – сказал Иннокентий и протянул отцу Иллариону письмо.
– Негоже чужие письма читать, – промолвил тот.
– А пусть оно будет как на исповеди, – сказал Иннокентий и уверенно тряхнул бумажкой.
Отец Илларион повернул письмо к свету и стал читать. Кешка смотрел на огонь. Вокруг было тихо, костерок снизу освещал кусты, от ручья веяло свежестью. Отец Илларион читал, и Кешка видел, что тот удивляется. Батюшка и вправду удивлялся ровному, красивому почерку, коим было написано письмо, дочитал и вздохнул:
– Теперь понятно, писано отцом Василием…
– Точно так, батюшка, моя Марья почти неграмотная, она бы так не смогла…
– А в чём беда? – спросил отец Илларион. – Письмо как письмо. – Он сложил его и отдал Кешке.
– Беда, батюшка, в том, что даже не знаю, как сказать…
– А как есть, так и говори… с самого начала.
Кешка помялся, но деваться было некуда – сам вызвался, и он рассказал, что поведали ему иркутские стрелки.
Отец Илларион долго молчал и набивал третью трубочку.
– Ты небось хочешь узнать, что это были за офицеры, и наказать их? А в чём на меня надеешься?
– Сыскать бы их… – глядя в сторону, промолвил Кешка.
– А дальше что, убьёшь?
– Эт как бог даст. – Кешка уже видел, что отец Илларион вряд ли будет ему помощником.
– Они, Иннокентий, на войну едут или уж пришли, тут и так каждый под смертью ходит, а наказать их можно было бы, если доказать преступление и отдать под суд…
И Кешка понял, что ничего у него с отцом Илларионом не срастётся. «Ахфицер ахфицеру глаза не выклюнет, – подумал он. – Кость-то одна, и кровь тоже».
– Письмецо бы составить отцу Василию, пусть правду обскажет… Мне нет, а вам – обскажет! – сказал Кешка, а сам подумал: «С овцы – хотя бы и шерсть!»
* * *
Утро началось с серого тумана, мелкого дождя и грохота канонады. Драгуны отрыли под ружьё-пулемёт Мадсена специальный окоп. Кешка угнездился. Рядом вызвался кузнец Петриков. Подвезли патронный ящик и зарядили.
Полтора эскадрона простояли почти целый день, только во второй половине в пасмурном мареве показалась германская разведка, несколько взводов, они двигались на запад, туда, где фронт был открыт. Несмотря на то что было далеко, Кешка дал несколько коротких очередей, пули куда-то улетели, и Дрок и фон Мекк в бинокли наблюдали, куда они упадут. Машинка работала исправно, Кешке она понравилась, и он стал мараковать, как бы приспособить её для верховой езды. Для этого пригодился бы кусок парусины кузнеца Евтеича, однако тот заартачился, мол, «самому нужон», и они придумали, что надо найти что-то похожее и сшить чехол, чтобы можно было приторочить к седлу. К вечеру Кудринский привёл полковую колонну, вернулась завеса, полк оказался в полном сборе и продолжал рытьё окопов до самой темноты на запад.