– Что такое? Что опять? – спросила Наташа.
– Посмотри! – сказал Алексей и подал ей книгу.
– Что? – спросила она.
– Вот! – сказал Алексей и показал пальцем.
В верхнем правом углу страницы первого разворота стояло «Т.И.С.» и синий печатный экслибрис, где внутри лаврового венка был портрет Петра Ильича Чайковского и, как роспись, короткая нотная строчка.
– Не может быть! – Наташа молитвенно сложила пальцы и посмотрела на Алексея. Алексей встал и вышел в кабинет. Наташа услышала, как щёлкнул портсигар и чиркнула спичка. Он пошла к нему. Алексей курил и смотрел в окно. Наташа подошла, обняла и прижалась к его спине.
– Это невероятно! – промолвил он, глядя в окно.
– Ты её любил?
Алексей осторожно повернулся в её объятиях.
– Конечно, мы были очень близкими людьми…
– Как брат и сестра? – спросила Наташа, она смотрела Алексею в глаза.
– Как брат и сестра! – ответил Алексей. – Как не сестру я люблю только тебя!
Наташа разомкнула объятия и села на диван. Алексей остался у окна.
– Смолина ранило в крепости Осовец, – проговорила Наташа.
– Таня погибла там же, – сказал Алексей.
– Смолин, по его рассказам и бумагам, был ранен в феврале, – продолжала Наташа.
– И, наверное, долго лежал в крепостном лазарете…
– Да, он долго был нетранспортабельным…
– А Таня, – теперь рассуждал Алексей, – служила в санитарном поезде гродненского госпиталя…
Наташа, не отрываясь, смотрела на Алексея.
– И она могла приезжать за ранеными… Там они и познакомились?!
– Познакомились… я бы так не сказал! Это довольно странные отношения… между ранеными и сёстрами милосердия. Раненым кажется, что они познакомились, а для сестёр милосердия мы все – раненые, – произнёс Алексей и вспомнил Елену Павловну.
– Да! – вымолвила Наташа. – Мне это хорошо знакомо, я сама сестра милосердия…
– А я раненый.
Наташа встала с дивана, подошла, и они снова прижались друг к другу.
Вечером надо было делать прощальные визиты.
Алексей и Наташа оделись, и он послал истопника за извозчиком. Визиты надо было сделать друзьям и родственникам. Про последний визит они решили, что это будет Танина мама, Антонина Петровна Сиротина.
Сначала они поехали по Тверскому бульвару к Петровским воротам, потом вернулись и приехали на Садовое кольцо, потом по Садовому кольцу на Смоленскую площадь, потом на Арбат. Их везде ждали, и прощания были трогательные, Наташа была готова расплакаться, но держалась. По Арбату возвратились к Арбатской площади и по Малому Кисловскому переулку подъехали к дому лесопромышленника Белкина.
– Мы называли этот дом «чемодан на боку», – сказал Алексей, показывая на длинный, высокий, серый дом. – Здесь, кстати, квартировал наш полковой врач.