Испытывая неловкость оттого, что Эрвин не переставая смотрит на нее, Джоан положила в рот виноградину, но едва не поперхнулась, услышав его слова:
— У нас ведь и без того было чем заняться, не так ли?
Она наконец справилась с виноградиной, которая едва не застряла у нее в горле. В словах Эрвина, хоть и произнесенных небрежным тоном, чувствовался некий упрек. У них действительно не было необходимости выбираться из дома. Все, что им было нужно, — они сами. Небольшие прогулки по саду или в сосновой роще, пикники в увитой розами беседке — все это делало еще более привлекательным их уединение, медленные, упоительные часы, когда они занимались любовью. Вдвоем, вдали от всех.
— Да, конечно. — Голос Джоан слегка охрип из-за охватившей ее паники. Восхитительное ощущение близости, ощущение того, что они созданы друг для друга, покинуло ее. Она знала, что однажды это случится. И случится в тот момент, когда она расскажет Эрвину правду. Но никак нельзя было позволить этому произойти именно сейчас. Она не чувствовала трещины между ними до тех пор, пока они не заговорили о Томе. — Я сказала Кармен, чтобы она привела все в порядок и наполнила холодильник перед нашим приездом. — Джоан старалась говорить как можно более беззаботно. — Но сейчас все наши припасы подходят к концу, и я подумала, что мы могли бы совместить приятное с полезным — пройтись по магазинам и заодно полюбоваться окрестностями.
— В самом деле?
Эрвин следом за нею отошел от ограды и уселся напротив, засунув руки в карманы джинсов. Его серо-стальные глаза пристально изучали лицо жены. А голос прозвучал сдавленно, и в нем послышалась печаль, когда он снова заговорил:
— Мы с Томом были очень разными людьми, но я любил брата. Его смерть меня потрясла. До того как я приехал сюда, в это место, где он был счастлив, где наслаждался уютом и покоем, я не мог до конца разобраться в своих чувствах. Но сейчас мне кажется, что ты не хочешь говорить о нем. Тебя раздражает даже звук его имени. В чем дело?
Джоан схватила свою чашку с давно остывшим кофе и залпом осушила ее, вновь едва не подавившись.
— Вы были любовниками? — Казалось, что слова даются Эрвину с трудом. — В этом причина?
Сердце Джоан пронзила боль. Впервые с того момента, как они повстречались, она сожалела о почти невероятной способности Эрвина угадывать ее мысли. Она сложила руки на коленях и попыталась улыбнуться:
— Почему ты об этом спрашиваешь? Только не говори, что хочешь поссориться со мной! — Прозвучало ли это достаточно шутливо, как она надеялась? Или же слова стали прямым признанием вины?