— Посмотри-ка, — сказала мама. — Это так красиво!
Я повиновался. Лагерь «Орлиное крыло» выглядел на картинках совершенно по-скаутски: дети прыгали в воду с вышки, маршировали цепочкой по лесу, играли в волейбол и ели за длинными столами, или же сидели вокруг костра и жарили сосиски —!!! — или гребли на байдарках, или плели корзины. И повсюду маячили типичные вожатые скаутских отрядов.
— Это что, лагерь для девочек? — спросил я, увидев несколько фотографий, на которых были только девочки.
— О да! — восторженно сказала мама. — Это лагерь «Нокомис». Туда поедет Ли.
— «Нокомис»? Это на иврите?
Мистер Уинстон улыбнулся:
— Нет, Дэвид, это по-индейски. «Прямо с месяца упала к нам прекрасная Нокомис, дочь ночных светил Нокомис». Ты будешь читать Лонгфелло в будущем году. Это писатель, по имени которого названа ваша улица.
— Эти лагеря, конечно, еврейские? — спросила мама слегка недоверчиво.
— Миссис Гудкинд, я же еврей! — сказал, улыбнувшись, мистер Уинстон и провел пальцем по усам.
— Правда? — спросила мама, широко раскрыв глаза. — Никогда бы не подумала.
Меня это тоже удивило. Я был уверен, что все учителя — гои, в том числе и этот обольститель; да в те времена так обычно и было.
— Мой дед был раввин.
— Неужели? Где?
Неопределенно махнув рукой в сторону, по-видимому, Атлантического океана, мистер Уинстон ответил:
— О, в Европе.
Не думаю, что он это выдумал. В те дни часто можно было услышать разговоры о том, что кинозвезды вроде Дугласа Фэрбенкса, Мэри Пикфорд и Рамона Наварро — на самом деле евреи, и их настоящие фамилии — Коган, или Горовиц, или Гольдштейн. В этом смысле, возможно, и мистер Уинстон был еврей. Что же до деда-раввина, то среди американских евреев редко встретишь такого, у которого не было бы деда-раввина в старом галуте. Имеется в виду седобородый джентльмен в ермолке, сурово глядящий со старой фотографии.
Но, как бы то ни было, мама во мгновение ока превратилась в «йохсенте».
— Мой отец был раввин из Воложинской иешивы, это была самая знаменитая иешива во всей Литве. А мой дед был главным раввином в Минске.
— Ну, теперь понятно, в кого Дэвид такой умный! — сказал мистер Уинстон. — И его мама тоже.
Они рассмеялись — и смеялись долго, игриво глядя друг на друга. Мне стало как-то неловко.
— Может быть, Дэвид поможет нам в «Орлином крыле» проводить субботние молитвы? — спросил мистер Уинстон.
— Ой, песчаный пляж! — воскликнул я, разглядывая фотографии.
— Да. У нас там роскошный песчаный пляж, — сказал мистер Уинстон. — Самый лучший!
— Ну, что ты думаешь, Дэви? — сказала мама. — Разве это не выглядит совершенно замечательно?