Разразилась снежная буря, которая задержала их еще на один день и еще больше разозлила Меландера, и теперь, по дороге на юг, они постоянно ругались.
Обычно они ладили довольно неплохо, но это ожидание их измотало, и «осложнение» в лице Паркера еще больше усугубило ситуацию.
Они приехали в поместье в Палм-Бич в полночь, прошлись по дому, включая свет. Их шаги гулко раздавались в пустых комнатах. Все искали следы присутствия Паркера, но никто об этом друг другу не говорил. Встретившись наконец на кухне, Росс сказал:
— Вроде все по-старому.
— Да, все, как мы оставили, — подтвердил Карсон.
Меландер достал из холодильника три бутылки пива и закончил:
— Во всяком случае, где бы он ни был, здесь он не побывал.
Самое смешное то, что квартира, которую она показывала два дня спустя, была той самой, где Дэниел Пармитт — или как там на самом деле его зовут, — рассказал ей о трех мужчинах, которые обманули его и которые собирались украсть драгоценности миссис Мириам Хоуп Клендон. И что еще смешнее, так это то, что мистеру и миссис Хохиггейн из Трентона, Нью-Джерси, очень понравилась квартира, они даже не захотели торговаться, не захотели осматривать другие квартиры — так им понравился Бронвик. Они пожелали совершить сделку прямо сразу же, Первая же квартира, которую она им показала, сразила их наповал, и все, они были согласны ее купить. Такого не случалось за всю историю бизнеса недвижимости. Это был знак!
Один только Господь знает, как ей был нужен этот знак. Лесли ничего не слышала от Дэниела со дня того самого разговора в квартире, и она бы все отдала, чтобы узнать, что же происходит, но не хотела звонить и спрашивать. Он был очень закрытым человеком, этот мистер Пармитт.
Он дает понять, насколько близко ты можешь подойти, и горе тому, кто перешагнет эту черту! Ей казалось, что сейчас она его понимает, и также понимает, как ей вести себя с ним. Словно заключенный в скорлупу, он вроде бы очень походил на Гарри Маккензи, ее безмозглого мужа, но потом она поняла, что это не так.
Гарри Маккензи был попыткой молодой Лесли Симонс вырваться из своей третьесортной жизни, которую она проводила в бедном районе Вест-Палм рядом с богачами, никогда не будучи настолько бедной, чтобы сдаться. Как раз наоборот, все время, пока она росла, любимым выражением ее матери было «производить впечатление»: всегда нужно было производить это самое впечатление, бог знает почему. И они вечно тратили деньги на показуху, а не на необходимые вещи. Разведенная мать, работавшая кассиром в супермаркете, слегка заторможенная сестра, от которой никогда не будет никакой пользы, которая никогда не выйдет замуж и не станет обузой для кого-то другого, — все это означало для молодой Лесли Симонс жизнь, полную бесконечного монотонного притворства.