Дортмундер взял верёвку и первым поднялся по лестнице, за ним последовал Чефуик; Келп придерживал лестницу. Когда они очутились на крыше фургона, Келп передал им лестницу. Дортмундер положил её на крыше вдоль грузовика, потом он и Чефуик улеглись по обе её стороны. Келп сел в кабину и, не зажигая фар, медленно объехал большой магазин, чтобы выехать на улицу.
В тюрьме Гринвуд взглянул на часы: без пяти три. Момент настал. Он откинул одеяло и вперил взгляд в человека, который спал на верхней койке. Старик храпел с открытым ртом, и Гринвуд ударил его кулаком по носу.
Глаза старика открылись; он и Гринвуд в течение секунды смотрели друг на друга. Потом старик заморгал, вытащил руку из-под одеяла и пощупал болевший нос.
— Ой…
— Перестань копаться в пальцах ног!
Старик выпрямился, глаза его округлились.
— Что-что? — зашептал он.
По-прежнему во весь голос Гринвуд завопил:
— И перестань нюхать свои руки!
Старик всё ещё держал пальцы прижатыми к носу. Затем отвёл их — они оказались в крови.
— На помощь, — сказал он тихо, будто сомневаясь, правильно ли выбрал слово.
Потом, видимо перестав сомневаться, закрыл глаза и визгливо заверещал:
— На помощьпомощьпомощь…
— Ну всё! — что было мочи взревел Гринвуд. — Я тебя убью!
Зажёгся свет. Закричали сторожа. Гринвуд начал ругаться, топать ногами, размахивать над головой кулаками. Он сорвал со старика одеяло, скомкал его и швырнул на нары. Потом схватил старика за лодыжку и стал изо всех сил её сжимать, как бы считая это его горлом.
Послышался скрежет металла, лязг запоров. Гринвуд оторвал старика от нар, держа его за лодыжку, но стараясь не причинить вреда, затем поймал одной рукой его за шею, а другую занёс над лицом. При этом он непрерывно вопил. Открылась дверь, вбежали три сторожа.
Гринвуд не облегчил им задачу. Он не ударил ни одного из них, так как не хотел, чтобы его оглушили дубинкой, но держал старика перед собой, не давая зайти себе за спину.
Потом он внезапно стих. Он выпустил старика, который сразу же сел на пол и схватился двумя руками за горло, и бессильно поник с пустым взглядом.
— Не знаю, — ошалело проговорил Гринвуд, качая головой. — Не знаю…
Сторожа схватили его за руки.
— Зато мы знаем, — сказал один из них.
А второй добавил вполголоса:
— Съехал парень. Не ожидал от него…
За несколько стен от этого места у тюрьмы бесшумно остановился грузовик. Темнота нарушалась лишь вспышками света прожектора, луч которого пробегал по всей длине наружной стены.
Зона освещалась сравнительно мало по той причине, что с этой стороны не было ни камер, ни выходов. По другую сторону, судя по сделанному Гринвудом плану, находились котельная, кухня и столовая, часовня и несколько складов. Да и вообще эта тюрьма служила лишь пересылочным пунктом, и побеги здесь случались крайне редко.