Это было больше года назад. И вот теперь душной безветренной ночью он пробирается по темным и узким улочкам вместе с другими мужчинами, одетыми, как и он, в черное, чтобы исполнить желание Рашида. Иностранцам нечего делать в их стране. Но они не уплывут отсюда на кораблях и не улетят на самолетах. Они будут убиты. И те, кто еще только собирается сюда, побоятся приехать.
«Твоя миссия священна, — повторял Рашид. — Пророк будет доволен. Мы сделаем страну такой, какой он желает ее видеть, и тогда тебя ожидает счастливое будущее».
Фарид нащупал в кармане нож. Он получил его от Рашида в тот вечер, когда они прощались на крыше. У ножа была красивая рукоятка из слоновой кости.
Они шли, пока не оказались на окраине города. Впереди раскинулась площадь. Над их головой ярко светили звезды, небо было безоблачно. Они стояли в тени длинного кирпичного дома, возле решетки закрытого на ночь магазина. Напротив, через дорогу, за высоким железным забором скрывалась огромная каменная вилла. Человек, который шел первым, бесшумно растворился в темноте.
Они снова остались вчетвером. Ниоткуда не доносилось ни звука. Фарид даже не знал, что бывает такая тишина. В Алжире всегда шумно. Никогда еще за свои девятнадцать лет Фарид не переживал ничего подобного.
В вилле напротив еще светилось несколько окон. Дребезжа, мимо прополз автобус с разбитыми тусклыми фарами. Потом снова стало тихо.
Вот погасло одно окно. Фарид попытался определить время. Ему казалось, что они ждут уже полчаса. Очень хотелось есть — ведь у него с самого утра во рту не было ни крошки. Обе бутылки с водой уже опустели. Но просить нельзя. Это может рассердить главного. Выполняя священную миссию, нельзя думать о таких пустяках, как вода.
Погасло еще одно окно. А следом за ним и последнее. Дом на противоположной стороне улицы погрузился во мрак. Они продолжали ждать. Потом главный подал знак, и они перебежали через дорогу. Около калитки сидел старик сторож, он спал. В руке у него была деревянная дубинка. Главный пнул его ногой. Сторож проснулся, и Фарид увидел, как вожак поднес нож к самому лицу старика и что-то прошептал ему на ухо. Даже в тусклом свете уличных фонарей Фарид ясно увидел страх в глазах сторожа. Старик поднялся и на непослушных ногах заковылял прочь. Калитка, слегка заскрипев, открылась, и они вошли во двор. Здесь сильно пахло жасмином и еще каким-то растением, название которого Фарид не помнил. Было все так же тихо. Рядом с высокой входной дверью висела табличка: «Орден христианских сестер». Фарид задумался над тем, что́ это может значить. Но тут на его плечо легла рука. Он вздрогнул. Потом понял, что это главный. И услышал от него первые за все время слова — они были сказаны так тихо, что даже ночной ветер не услышал бы их.