Мартинсон жестом остановил его.
— Не преувеличивай. Что-то я умею. Но не пытайся мне внушить, что я незаменим.
— Именно тебя заменить не сможет никто, — возразил Валландер. — Вот что я пытаюсь тебе объяснить.
Валландер думал, что их разговор будет очень длинным. Мартинсон несколько минут ничего не говорил. Потом он встал и вышел из кухни. Вернулся он уже в куртке.
— Ну что, пошли? — спросил он.
— Да, — ответил Валландер. — У нас много дел.
В машине на пути в участок Валландер коротко рассказал ему, что произошло за последние несколько дней. Мартинсон слушал, ничего не говоря.
В приемной их остановила Эбба. Поскольку она даже не сказала ничего Мартинсону по поводу его возвращения, Валландер понял, что что-то случилось.
— Вас разыскивает Анн-Бритт Хёглунд, — сказала она. — Это очень важно.
— Что случилось?
— Некто по имени Катарина Таксель звонила своей матери.
Валландер посмотрел на Мартинсона.
Значит, он не ошибся.
Только все произошло быстрее, чем он думал.
Они успели.
Бирк вовремя привез записывающее устройство. Через какой-то час пленка была уже в Истаде. Они собрались в кабинете Валландера, где Сведберг подготовил магнитофон.
Они напряженно слушали разговор Катарины Таксель с матерью. Он был совсем короткий. Это первое, на что Валландер обратил внимание. Катарина Таксель сообщала только самое необходимое.
Они прослушали один раз, потом второй. Сведберг протянул Валландеру пару наушников, чтобы лучше слышать голоса.
— Мама? Это я.
— Боже мой! Где ты? Что случилось?
— Ничего не случилось. С нами все в порядке.
— Где ты?
— У одной приятельницы.
— У кого?
— У приятельницы. Я звоню сказать только, что все в порядке.
— Что случилось? Почему ты вдруг уехала?
— Расскажу в другой раз.
— У кого ты?
— Ты ее не знаешь.
— Не вешай трубку. Какой у тебя номер?
— Все, пока. Я только хотела предупредить тебя, чтобы ты не волновалась.
Мать хотела сказать еще что-то. Но Катарина Таксель повесила трубку. Диалог состоял из четырнадцати реплик, последняя из которых была оборвана.
Они прослушали кассету почти двадцать раз. Сведберг переписал реплики на бумагу.
— Нам важна одиннадцатая фраза, — сказал Валландер. — «Ты ее не знаешь». Что она хочет этим сказать?
— Вполне вероятно, что она действительно ее не знает, — ответила Анн-Бритт Хёглунд.
— Я не совсем об этом, — уточнил Валландер. — «Ты ее не знаешь». Это может значить две вещи. Что мать с ней незнакома. Или что мать не понимает, как эта женщина важна для Катарины Таксель.
— Первое все-таки больше похоже на правду, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.
— Хорошо бы ты оказалась неправа, — ответил Валландер. — Тогда бы нам было куда проще ее найти.