Валландер попытался осмыслить то, что она сказала. Он вспомнил, что отец Катарины погиб, когда она была еще ребенком. Еще он пытался понять, проясняют ли слова Анники Карлман отношения Катарины с Эуженом Блумбергом.
Он снова посмотрел на нее.
— Больше ничего?
— Нет.
Валландер кивнул Бирку и встал.
— Тогда не будем больше мешать, — сказал он.
— Мне, разумеется, любопытно, — сказала она. — Почему полиция что-то выясняет, если ничего не случилось?
— Случилось многое, — ответил Валландер. — Но не с Катариной. Это, к сожалению, наверное, единственное, что я могу сказать.
Они вышли из квартиры. Потом некоторое время стояли на лестнице.
— Нужно разыскать эту официантку, — сказал Валландер. — Смеющейся мы видели Катарину Таксель только на юношеской фотографии из Копенгагена.
— В Государственных железных дорогах наверняка есть списки служащих, — сказал Бирк. — Но вряд ли мы сможем найти ее сегодня. Прошло, все-таки, три года.
— Все равно надо попробовать, — сказал Валландер. — Я, конечно, не могу настаивать, чтобы этим занимался ты. Мы можем позвонить туда и из Истада.
— У вас и так много дел, — ответил Бирк. — Я выясню все сам.
Валландер чувствовал, что Бирк говорит искренне. Это не было жертвой.
Они вернулись к Хедвиг Таксель. Бирк высадил Валландера, а сам поехал в участок начинать поиски официантки. Валландер сомневался в выполнимости этого задания.
Как раз, когда он стоял перед дверью, зазвонил его телефон. Это был Мартинсон. По голосу Валландер слышал, что он начинает выходить из состояния подавленности. Видимо, это произошло быстрее, чем Валландер надеялся.
— Как дела? — спросил Мартинсон. — Ты все еще в Лунде?
— Мы ищем одну официантку из поезда, — ответил Валландер.
Мартинсон, к счастью, догадался ни о чем больше не спрашивать.
— У нас есть новости, — сказал Мартинсон. — Во-первых, Сведбергу удалось найти издателя Хольгера Эриксона. Он уже очень пожилой человек. Но голова у него ясная. К тому же, он не скрывал своего мнения о Хольгере Эриксоне. Похоже, у него всегда были сложности с получением денег за свою работу.
— Он сказал что-нибудь такое, чего мы еще не знали?
— Хольгер Эриксон после войны постоянно ездил в Польшу. Он пользовался царящей там нищетой и покупал себе женщин. А потом, вернувшись в Швецию, похвалялся своими подвигами. Типографщик был очень откровенен.
Валландер вспомнил, о чем говорил ему Свен Тирен в одном из их первых разговоров. И вот это подтвердилось. Криста Хаберман была, значит, не единственной полькой в жизни Хольгера Эриксона.
— Сведберг думал, что, может, стоит связаться с польской полицией, — сказал Мартинсон.