– Тетя Энн решила остаться со мной на два-три месяца, пока я не привыкну к дому, – вмешалась Уитни. – Она сама доброта, не правда ли?
– Да, конечно, – согласился Мартин, едва сдерживая гнев. – Почему бы вам обеим не отдохнуть перед ужином, или проследить за раскладкой вещей, или… мне необходимо написать письмо. Увидимся позднее.
И он устремился к дому. Уитни испытывала стыд из-за приема, оказанного отцом тетке, и в то же время ощущала ностальгическую радость при мысли о том, что наконец вернулась домой. Поднимаясь по ступенькам, она оглядывала старый дом с его стенами, облицованными золотистыми от старости дубовыми панелями, увешанными английскими пейзажами и портретами предков. Ее любимая картина, изображавшая живописную сцену охоты на фоне холодного утреннего тумана, по-прежнему красовалась на почетном месте, между парой подсвечников в стиле чиппендейл. Казалось, все было тем же самым и одновременно совершенно иным. Слуг суетилось по крайней мере втрое больше, чем раньше, и весь дом сиял уютом и чистотой. Каждый дюйм паркетного пола, каждый кусочек панели переливались лаком. Подсвечники, украшавшие холл, блестели, а ковры сверкали новизной.
Остановившись на пороге старой спальни, Уитни почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. В ее отсутствие комната была полностью обставлена заново. Улыбаясь от удовольствия, девушка оглядывала балдахин и покрывала из атласа цвета слоновой кости с золотым и светло-оранжевым узором.
– Кларисса, ну не чудесно ли! – окликнула она горничную.
Но полная седовласая женщина была слишком занята, давая указания лакеям, вносившим сундуки. Уитни была настолько возбуждена, что и не думала отдыхать, и потому стала помогать Клариссе и еще одной горничной распаковывать вещи.
К ужину она уже успела принять ванну и переодеться. Горничные развесили платья. Уитни отправилась в комнату тетки. Большие покои для гостей, которых перемены не коснулись, выглядели убого по сравнению с остальными комнатами. Уитни начала извиняться перед тетей за грубый прием отца, но тетя Энн с понимающей улыбкой остановила ее.
– Это не важно, дорогая, – покачала она головой и, взяв под руку Уитни, направилась вниз.
Отец уже поджидал в столовой, и Уитни рассеянно отметила, что на стульях новая обивка из розового бархата в тон гардинам, подхваченным тяжелыми золотыми шнурами. Два лакея в безукоризненных ливреях вытянулись около буфета, а еще один вкатил серебряную тележку, нагруженную блюдами под крышками.
– В доме, кажется, много новых слуг, – заметила Уитни отцу пока тот вежливо усаживал леди Энн.