Они уже у подъезда.
– Как насчет чашечки кофе? – спрашивает она. – У меня есть чуть-чуть коньяка со дня рождения, для крепости. Игорь сегодня у дедушки бабушкой, так что я не вижу причины отказываться.
Он этого ждал, разве не так? Он не хотел, чтобы эта сказка так быстро заканчивалась и чтобы в двадцать один ноль-ноль принц превращался в Сергея Ивановича Грачева, топающего обратно с ранними признаками похмелья и верными спутниками в виде сожаления и разочарования.
Он этого ждал, но зачем-то взглянул на часы. Это было лишнее действие. Разве он не знал, сколько времени? Прекрасно знал. Просто он волновался.
Ей показалось, что он сомневается.
– Пятнадцать минут погоды не сделают. Идем! – Она взяла его под руку. – Согреешься.
Они вошли, а октябрьский холод остался снаружи. Поднявшись во тьме по ступеням («Раз, два, три, четыре, пять», – он их считал и бережно ставил ноги на невидимый пол), они открыли скрипнувшую деревянную дверь, с надписями из каменного века и черными пятнами от факелов средневековья, и пошли по прямому, тусклому и очень длинному коридору. Он уходил во мрак. Сверху нудно гудели засиженные мухами и пыльные люминесцентные лампы, а на фоне не помнивших малярной кисти грязно-зеленых стен темнели двери из крашеной стали. Здесь пусто и глухо. Люди спрятались в своих тесных камерах и заперлись там на засовы, в страхе перед ранней осенней тьмой и вызовами жизни.
Они остановились возле квартиры под номером «7».
– Надо же, – сказал он.
– Что? – Вставив ключ в замочную скважину, она на миг замерла.
– У меня тоже седьмая.
– Правда? – Она взглянула на цифру так, будто видела ее впервые. – Наверное, в этом что-то есть. Но что?
Сначала она открыла железную дверь, а потом внутреннюю, деревянную.
– Прошу вас!
Из квартиры на них дохнуло теплом, вытеснившим спертый воздух затхлого каземата.
Лена щелкнула выключателем.
В прихожей уютно. Теплые бежевые тона, зелень, мягкий матовый свет, полукруглые бра. Столь часто встречающийся предмет интерьера как «одежда на вешалке» отсутствует. Прямо по курсу – зал, налево – кухня, направо – санузел. Все очень близко, компактно, в духе рационального, не от хорошей жизни взявшегося социалистического минимализма, памятники которого стоят твердо в эру бурного капитализма и страшного соцнеравенства.
Зал, кстати, не такой уж маленький, метров двадцать. Нестандартная, оказывается, квартирка, с сюрпризами,
Он смотрел, как Лена одну за другой расстегивает пуговицы пальто, видел в зеркале ее лицо – румяное и ставшее от этого еще более привлекательным, чувствовал запах ее духов – ее запах – и вдруг