Он остановился.
Увидев его, Колька-туз встал. Колька был ниже почти на голову, но зато моложе и крепче.
Вывернув толстые синие губы, между которыми гнили зубы, он ждал, глядя своими маленькими монгольскими глазками. Когда в штанах мокро, это никому не показывают и понтуются, а то тебя кончат, если увидят, что мокро. Но если у тебя нету железки, а у другого есть, что сделаешь?
– Че? – Колька дернулся. – Че надо, а?
– Сваливай, – глухо сказал Хромой.
– Да ты че, кореш, а? Сам сваливай! Я теперь здесь.
Хромой ничего не ответил.
– Всасываешь, сука? Нет? – Колька себя накручивал.
– Мое это место.
– Че, че? Ты че базаришь-то? Какое место?
– Это.
– Да на хрен иди ты отседова!
Колька ткнул его в грудь, сильно, и он упал на спину, на утоптанный грязный снег.
В шубе ему было не больно падать, и он не выпустил прут под шубой.
– Скользко, да? – Колька чувствовал силу, глядя на него сверху вниз.
Встав на ноги, Хромой начал медленно расстегивать шубу, а между тем не спускал глаз с Кольки.
Васька болел за товарища: Колька-туз ему не нравился. Еще трое-четверо тоже следили за дракой.
– Ну ты, кореш, не понял! – сказал Колька сквозь зубы, смачно сплевывая Хромому под ноги.
Тот не шевелился. Он как будто чего-то ждал.
Нервы у Кольки-туза сдали.
– Вот сука, а! Вали нахрен! Понял?
Хромой не двигался.
– Падла!
Колька бросился на него с диким рыком – а в следующий миг только успел заметить, как тот отпрыгнул в сторону, выхватив что-то длинное из-под шубы.
Раз! —
– И Колька рухнул как срезанный, коротко вскрикнув.
На его грязной спортивной шапке расплылось темное пятно крови.
Хромой сунул прут обратно под шубу.
Колька стал выть от боли и перекатываться с боку на бок по снегу. Из-под его пальцев сочилась кровь, все лицо уже было в крови, и снег; так что зрители, вставшие на расстоянии (ближе не надо), думали, что ему крышка. Много крови, очень много. Хромому надо сваливать. Он все правильно сделал, так Кольке и надо, так его.
Ко всеобщему разочарованию Колька не умер. Удар был сильный, но череп выдержал. Вскоре он встал, со стоном и страшной руганью. Он пошатывался, кровь капала редкими крупными каплями, спелыми красными ягодами, и уже весь снег рядом с ним был в этих ягодах.
Когда он встал, Хромой на всякий случай взялся за арматуру под шубой, но она ему не понадобилась. Глянув на него искоса и опасливо, Колька пошел прочь, а какая-то маленькая серенькая собачка, взявшаяся неизвестно откуда, мелко трусила по его следу, слизывая свежую кровь вместе со снегом.
Она тоже хотела есть.
На следующий день после телефонного разговора с Натальей Ольга услышала от нее сразу две отличные новости: во-первых, дядя Сережа (он же Сергей Александрович Белоярцев) готов встретиться и ждет Олю в своем Управлении, а во-вторых, ее батюшка свяжется со своим бывшим товарищем, Игорем Бочкаревым, и поспрашивает его о полиции. Ай да Наточка! Ай да милая! Ты снова отмахиваешься от благодарностей, а я подпрыгиваю в кресле от радости! Пожалуй, впервые за долгое время я чувствую, что жизнь меняется к лучшему! У нас все получится!