– Я это… потом отдам деньги, – сказал он.
– Потом, потом, ладно. – Она поставила на прилавок бутылку воды. – Все. Следующий.
Он сгреб лекарства, взял воду подмышку и вышел.
Как только за ним закрылась дверь, тощая дама в панцире из мутона сморщила маленький острый носик:
– Фу! Какая мерзость! Зачем вы его обслуживали?
Спокойные серые глаза смотрели на нервную тетю:
– О клятве Гиппократа знаете?
– Я это так не оставлю! – уже угрожающе выдала дама, вздергивая подбородок. – Я буду на вас жаловаться! Здесь, в конце концов, не притон, а медицинское учреждение!
Она нервно пошла к выходу, вся в возмущении.
– Бомжатник! – громко сказала она перед тем, как хлопнуть дверью.
…
Он шел обратно.
Вода то и дело вываливалась у него из рук, он и сам чуть было не грохнулся на темной проплешине льда, и вот наконец он дома. На подкашивающихся ногах он спустился по разбитым ступеням в подвал. Он не стал снимать шубу, а снял только шапку и варежки; сел на одеяло, сунул в рот каждого вида таблеток по две штуки и выпил пол-литра воды.
Он лег и забылся тяжелым сном.
Погода стояла теплая, солнечная, безветренная. Чувствовалась близость весны. Солнце светило как-то по-особенному, не по-зимнему, и маленькие птички радостно пели. Весна! Весна! Весна! Скоро закапает с крыш, снег будет таять, чернея, и сажевые уличные сугробы высохнут кучками грязи и мусора. Только к маю весна станет той юной девицей, которую так любят поэты и сумасшедшие. Авитаминизированные жители города пробудятся от анабиоза. Они устали от холода за эти пять месяцев. Они тоже влюбятся и будут радоваться жизни. Пока она есть.
Он вышел на улицу.
Он щурился от яркого солнца и чувствовал, как прыгает старое сердце после подъема по лестнице.
Он шел медленно.
Он не вытаскивал левую руку из кармана, где была дырка, так как держал там, под шубой, прут арматуры. Он не взял с собой ящик. Тот будет мешаться, ну а железка – дело другое. Кто сел на его место? Что за сука? Сначала он ему скажет по человечьи, чтоб сваливал, а если тот рыпнется, то по черепу сразу прутиком. Только бы братья не вмешивались. Это по настроению. Ну а если свое место сегодня сдашь, то и братьев не надо будет. Если ты не ел два дня и сегодня опять не поешь, то ложись сразу в гроб и в могилу. Если бы не таблетки, которые дали в аптеке, было бы худо. А так уже легче, за два дня отлежался. Были бы только силы, чтобы дать этим прутиком.
Он уже близко, он уже видит крест на куполе.
Вот и его место.
Что за сука там? Не Колька ли туз, мать его? Точно, Колька. Он туз, так как каталой был. С ним уже никто не играет, все шлют на три буквы. А то останешься голый и еще должен будешь. Ему отбили почки и чуть не до смерти били за карты, а ему мало. Не добазаришься с ним, дело тухлое, поэтому лучше сразу по темечку.