– Милая моя, разве в этом дело? У нас глазки-то есть, все видим!
Это был уже не намек.
Лена не выдержала:
– И что же вы видите этими глазками?
Играя на публику, Проскурякова вскинула тонкие выщипанные брови и сказала с апломбом:
– Милочка моя, где ты выучилась так разговаривать?
– У вас.
– Да что ты? Скажи спасибо, что Сергея Ивановича здесь нет, а то ему было бы за тебя стыдно!
Это было сказано с тем расчетом, чтобы направить дискуссию в нужное русло, где можно будет в открытую высказать все, что давно копится.
А Лена вдруг рассмеялась.
Она неестественно рассмеялась, не без натянутых ноток, но тем не менее, это был смех.
Такого никто не ждал. Карты Проскуряковой спутались, и ее лицо с оплывшими книзу скулами выразило растерянность.
– Вы просто чудо! – сказала Лена. – Так много думаете о других!
Та хотела что-то ответить, дрогнули яркие губы, но она не успела, так как Лена продолжила:
– Знаете, кстати, почему все мужчины плохие? – Пауза. – Потому что у вас нет мужа и на вас не обращают внимания.
Она ударила по больному месту: в школе знали, что муж Проскуряковой ушел (сбежал?) от нее вскоре после свадьбы и что с тех пор ее личная жизнь, мягко сказать, не складывалась.
Проскурякова взревела:
– Уж чья бы мычала! У самой сплыл! А теперь, видите ли, нашла здесь такого, который… из себя весь правильный? – Она рассмеялась уж очень ненатурально – как гиена. – Милочка моя, вы бы детей постыдились! Они не слепые! Чему их учите?
– Вы о чем?
– Ты знаешь!
– Я не могу знать о всех ваших фантазиях.
– Какие это фантазии, милочка?
– Ваши. Но это не ваше дело.
Зрители затаили дыхание: такого эти стены еще не видели.
– Соплячка! – с нервным возбуждением выкрикнула Проскурякова. – Это не наше дело? Такое устроили в школе, и не наше дело?
Лена встала и сделала шаг в ее сторону.
Под взглядом Лены та в первое мгновение съежилась на стареньком клетчатом стуле.
Лена непроизвольно сделала еще один шаг:
– Много вы знаете. А если не знаете, то лучше молчите.
– Что??
Проскурякова вскочила.
– Галина Тимофеевна, вы бы присели, а то в ногах правды нет.
Это была Ира Евсеева.
– Слишком много советчиков на сегодня! – почти мгновенно отреагировала Проскурякова.
В это время, покачивая седой головой, со своего места встала Тамара Степановна Луценко, учительница географии, женщина строгая и справедливая.
– Ну-ка, ну-ка, девушки, давайте, заканчивайте. Здесь вам не рынок. На улице слышно!
Как самая старшая (ей было шестьдесят пять), Тамара Степановна пользовалась авторитетом даже у Гали Проскуряковой (которая не имела обыкновения уважать кого-то, кроме себя), поэтому та сдержалась и промолчала.