Живя двойной жизнью, он знает, что рано или поздно придется сделать выбор, но он не хочет об этом думать. Как канатоходец, который шагает над пропастью туда и обратно, он рискует сорваться вниз и разбиться об острые камни, но не останавливается. Он не может остановиться. День за днем он ходит над бездной. Это его наслаждение и наказание. После впрысков адреналина и эндоморфинов его кровь резвей струится по венам, и он получает кайф от остроты ощущений – почти не испытывая мук совести, как это ни странно. Ему обрыдло жалкое бытие мещанина, у которого все настолько мелко и предсказуемо, что даже противно. Бездна ждет его. Она всегда готова принять его. Он не сможет ходить над ней вечно. Однажды он остановится или сорвется.
Он всякий раз заранее придумывает правдоподобные объяснения для Оли, но, слава Богу, обычно в них нет надобности. Оля много работает и поздно приходит домой. За это время он успевает съездить к Лене. Бывает, они любят друг друга в классе после уроков. Желание вспыхивает мгновенно. Думая о том, что еще каких-то тридцать минут назад он был строгим и правильным учителем русского, а теперь занимается сексом со строгой и правильной учительницей музыки, он возбуждается до предела. Он представляет, что именно в эту минуту Проскурякова и Штауб идут мимо по коридору, и смеется над ними, над их чопорностью и целомудрием. В другой раз они входят сюда и смотрят, втайне завидуя Лене.
Безумие. Полтора месяца дикого сумасшествия.
В постели с Олей он испытывал странные чувства: словно она все знает и, несмотря на это, отдается ему, раз за разом прощая измену. Наваждение, не иначе. В сексе появилась перчинка, новая острота. Оля теперь чужая, и он занимается сексом с женщиной, которую больше не знает. Он словно пользуется ею, в угоду низкому сладострастию. Долго ли выдержит? Когда тайное станет явным? Малодушничая, он не решается сказать правду Оле. Он не готов. Не сегодня. Продолжая цепляться за то, что они строили многие годы, он не может это разрушить, но тем не менее разрушает. Он в центре сплетения двух реальностей. Он ловит себя на мысли о том, что если Оля узнает правду без его помощи, он почувствует облегчение. Но она ему верит да и лжет он нечасто. Так и живут они по инерции, по зациклившейся программе. Все реже они смеются и все чаще хранят молчание. Они опустили руки. Их (их?) трехкомнатную квартиру все никак не достроят, горе-застройщик снова нарушил сроки, но им все равно. Когда-нибудь да построят. Раньше они мечтали об этом, с нетерпением ждали, переживали, даже присматривали мебель в новое гнездышко, а теперь точно отрезало.