Не спуская взгляда с галерки, он пошел прямо туда.
В тишине было слышно, как поскрипывают половицы под его туфлями, он взглядом-рентгеном просвечивал лица и даже затылки и чувствовал, как растет напряжение на галерке. Нервы натягиваются струнками.
– Гениальный художник не призна е т свое творчество? – спросил он у последнего ряда. – Струсил?
В классе хихикнули. На галерке – ни звука.
– Давайте будем смеяться вместе, – он улыбнулся иезуитской улыбкой. – Ринат, где ты покупаешь гелевые ручки? Я тоже хочу такую.
Он смотрел в упор на коротко стриженного щуплого мальчика.
Под его взглядом тот съежился, залился краской и еще ниже пригнул голову. Черная гелевая ручка лежала рядом на парте.
– Ты не мог бы всем показать, что у тебя там, в пакете? – Инквизитор был мягок со своей жертвой, он улыбался прежней улыбкой.
Ренат предпринял отчаянную попытку вырваться.
– А че на меня-то сразу? – глухо буркнул он, вскинув взгляд, где юная наглость смешивалась с испугом. – У Светки тоже вон гелевая – и че? Я-то че?
– Как насчет почерковедческой экспертизы?
– Пожалуйста! – Ринат снова уткнул взгляд в парту. – Не мой там почерк!
Сергей Иванович был сама вежливость.
– А чей в таком случае? И почему бы тебе не показать нам, что у тебя в пакете? – он настойчиво повторил вопрос. – Вас это тоже касается, – прибавил он, глянув на троечников за соседней партой.
– Где это написано, что мы должны вам показывать? – Коля Кругленький, в меру упитанный парень, внешность которого полностью соответствовала его фамилии, работал на публику. – Это, между прочим, частная собственность. Неприкосновенная!
Отец Кругленького раньше был прокурором, позже стал адвокатом, и его отпрыск-оболтус, готовясь продолжить его дело, пользовался своими недюжинными познаниями в области права.
– Да! Где сказано? – друг Кругленького, Миша Прохоров, тоже взъерошился.
Окинув взглядом троицу, учитель сказал:
– Пора бы знакомиться с настоящими девушками, а вы все картинки рассматриваете.
Это было жестко. Непедагогично.
В классе в открытую засмеялись, заулыбались.
Насупившаяся троица бросала по сторонам злобные взгляды, в поисках тех, с кем следовало сквитаться после урока.
Сергей Иванович сделал контрольный выстрел: он вернулся к столу, отклеил с него фото и бросил его перед Сильченко:
– Не буду лишать тебя удовольствия.
Вокруг снова прыснули, еще пуще прежнего.
Все. Враги сломлены и раздавлены. Пусть это только три прыщавых подростка, которые учатся с двойки на тройку, имеют на него зуб и еще – гипертрофированную потребность в самоутверждении в глазах сверстников и в своих собственных, – пусть это так, но чувство удовлетворенности все равно с ним. Враг есть враг. Он отреагировал на выпад, ничего более. Если бы не ответил, то в следующий раз эти маленькие шакалята, почувствовавшие вкус крови, напали бы снова.