– Куда прешь?
Его будто ударили в спину. Он сразу остановился и развернулся.
Долговязый смотрел на него, с метлой в руках. Он был злой и покрылся весь пятнами.
– Смотри под ноги!
Хромой глянул вниз и увидел, что прошел по листьям, сметенным к бордюру.
– Ты кто такой, а? – спросил дворник.
Он не ответил.
– А?
Он не двигался, молча глядя на лопоухого.
– Блин! – дернул головой тот, багровея.
Вот-вот кинется.
Но он так и не кинулся. Злобно глядя, он не знал, что делать дальше. Бить? А что если даст сдачи?
– Грязи стало много! – выдавил он сквозь зубы. – Скажу участковому, чтобы почистил. – Зажав указательным пальцем сначала одну ноздрю, потом – другую, он шумно высморкался, использовал тыльную сторону ладони вместо носового платка и после прибавил: – Топай!
Хромой медленно развернулся – показывая этой суке, что он уходит не потому что тот сказал ему: «Топай!», а потому что ему нужно идти – и пошел вдоль дома тоже медленно, специально пиная листья. Долговязый вернулся к своему дворницкому занятию, но и секунды не выдержал. Неудовлетворенность жгла его внутренности, не давала покоя. Прервав свой труд, он крикнул Хромому вслед:
– Вымойся в луже! За километр воняет, как…
Не сумев найти нужное слово в своем лексиконе, он еще раз выругался, буркнул что-то громко, плюнул от избытка чувств в желтые листья и стал мести дальше – резко, нервно, с матом на каждом взмахе.
Хромой не боялся дворника. Только бы не повесили замок на подвал. И не сменили дверь. И не пришел участковый.
Он задремал на лавке и что-то ему приснилось, но, проснувшись, он не мог вспомнить что. Не долбаный дворник, а что-то дельное. Водка? Бабки? Сколько не тужится, не вспоминается, да и ладно. Сон есть сон. Только хуже после него: зенки откроешь, а нет ни водки, ни жрачки, ни бабок и ничего в пузе. Хочется сдохнуть, а в это время увидеть хороший сон, чтобы не было страшно.
И тут он вспомнил, что ему снилось.
Море и пальмы.
Двадцать первого мая две тысячи второго года он проснулся разбитый, с взлохмаченной головой и с неприятным, но пока еще смутным ощущением того, что накануне случилось что-то плохое.
Не успел он открыть глаза, как вспомнил.
Белая машина…
Оля…
Метро…
Абонент отключил телефон…
Ему захотелось снова уснуть, чтобы избавиться от того, что предложила ему реальность. Вчера он не вернулся к Лене. Не смог. И даже не позвонил. А Оля не пришла. И не включила мобильный. У него раскалывается голова, но надо вставать и против желания идти на работу. Он посмотрит Лене в глаза и покраснеет как рак. И не сможет найти слова, чтобы сказать то, что должен был сказать накануне.