Аминь.
Через полгода после первой встречи Хромой и Дима встретились вновь.
Был сентябрь.
Солнце клонилось к закату, желто-красные кроны тихо тлели, а воздух был теплым, по-летнему теплым, и пахло прелыми листьями. Листья все падали и падали, а их все сметали. Они кому-то мешают? Целыми днями дворники парятся, показывают, что не просто так платят им деньги, и только все портят.
Вдруг он увидел Диму.
Дима тоже его увидел, но не обрадовался.
– Здор о во. Куда топаешь?
– За хлебом.
– Дело нужное. Дали в тот раз-то по жопе?
– Нет, – мальчик насупился. – Только сильно ругались, а мама плакала.
– А с бабой той че, а?
– Дура, – буркнул мальчик, глядя в сторону.
Крякнув от удовольствия, Хромой произнес:
– Бабы крутят глазками, а нашему брату плохо. Ты, брат, не парься. Их тыща, будешь отбрыкиваться, когда будут на шею вешаться.
– Я как-нибудь сам, без советов.
– Зубы не скаль. Я ж это, по-доброму. Сам втюривался, не просто так. – Он осклабился. – Если втюриваешься, то думаешь только как бы ноги бабе раздвинуть и вдунуть, а мозгом не думаешь. – Он перебросил ящик в другую руку. – Ладно. Ты еще маленький.
– Я не маленький! – выпалил мальчик, краснея. Потом он еще больше насупился и стал глядеть под ноги.
– Обиделся что ль? Что уж? А про бабу эту… ты все ж подумай… может, и сложится.
Взгляд у Димы был дерзкий, но вместе с тем неуверенный, ищущий помощи и поддержки:
– Она первая придет!
– А если нет? Не знаешь ты баб. Они любят, чтоб перед ними коленки стирали, чтобы просили их, а сами, мать их, нет. У них гордость. Так что, брат, ты думай, а если надумаешь – делай. А если не сделаешь, то хрен с ним, не парься. На шею ей только не вешайся.
Дима снова потупил взгляд, его уши горели.
– Так-то, брат… – закончил Хромой.
Мальчик пошел дальше, а он остался на месте, глядя ему вслед. Ему не хотелось спускаться в подвал. Он пошел к старой сломанной лавочке у дальнего конца дома, между кустами. Здесь редко кто ходит. От лавки осталась одна доска, да и та с трещиной, нет спинки, люди на такую не сядут, и только он один сидит здесь вечером, хоть и боится конечно, что кто-то пристанет и выгонит. Он садится на краешек, смотрит и думает. О всяком. Что приходит в голову, о том и думает. Иной раз даже задремлет. Сегодня все здесь засыпано листьями, дворники их не убрали. Они только дорогу у дома чистят, и слава Богу.
Он вспомнил, как два дня назад встретил у дома нового дворника. Он вышел утром на улицу, а тот мел листья. Где Петрович? Вместо Петровича – этот длинный ушастый жлоб. Волосы у него как солома, желтые, а рожа вся в красных пятнах и шишках. Сука, сразу видно, поэтому лучше не связываться, а топать в другую сторону.