– Я это… Тут мой ящик… – пробормотал он.
– Вы в храм? – спросил Григорий.
– Я… Нет. За ящиком я.
– За ящиком?
– Мне Андреич тут разрешил… Я его вчера… Там он. За елкой.
Григорий понял. Почти подметая рясой асфальт, он пошел к ограде и вернулся оттуда с ящиком. Он улыбался в пушистую русую бороду.
– Этот? – спросил он.
– Мой это, да.
Григорий дал ему ящик:
– Храни вас Господь!
С этими словами он перекрестил Хромого. Он уже развернулся и пошел, как вдруг остановился и снова взглянул на него. Да так, что стало страшно. Глаза у него такие, что видят все, не укроешься.
– Ступайте, отец, с миром. Здесь вам всегда будут рады. Бог всегда вам рад.
Он пошел и больше не оборачивался.
А Хромой потопал к воротам. Он не бежал, но шел быстро. Как только выскочил за ограду, так перевел дух. Трясутся ноги, а руки мокрые. Вот прихватило! Что так, а? Попика испугался? Тьфу! Кто-нибудь видел?
Васька тут. Он далеко от ворот и ничего не видел. Что вылупился? С похмелья болеешь? Это так и должно быть, а если нет, то не пил и тоже плохо.
Сел. Так-то лучше. Коленки трясутся. Это все из-за попика. Если человек идет по своим делам, не докапывайся до него, а разговаривай с бабками, кто ставит у вас свечки и боится, как бы их черт к себе не забрал, за грехи молодости. Все хотят в рай, а кто их туда возьмет, если даже он есть?
После того случая он больше не ставил ящик внутри, не заходил.
Григорий как-то раз сам подошел и ну про Бога рассказывать – как он на кресте за всех мучился. Зачем он мучился, а? Пусть их поджаривают, так им и надо.
Григорий и к Ваське подъехал, а тот уши развесил, чтоб лучше было накручивать. Дал бы денег и шел. Если бы Бог был, не умирали бы дети. Сказал бы он с неба, чтобы дали всем водки и теплые хаты, и счастье, и тогда уж точно в него поверили бы.
Три рубля дали. Хорошо, когда так. Может, к обеду что-нибудь будет. Интересно: сколько на куполе золота? Надо спросить у Андреича. Что-то его не видно давно, болеет? Или помер? Он старый. Если помер, то ему надо в рай. Он добрый.
Когда они вошли в банкетный зал ресторана, то были впечатлены размахом праздника: здесь было не менее пятидесяти человек. Гости сидели за столом в форме буквы «П», рядом с приборами и пустыми тарелками, стояли группками по два-три человека или же чинно прогуливались по залу, с постными светскими минами рассматривая интерьер, поглядывая на официантов и исподтишка – на окружающих. Здесь не все были знакомы друг с другом, поэтому те, кому не с кем было общаться, чувствовали себя не в своей тарелке.
После душной и пыльной улицы, слишком жаркой для середины мая, свежесть кондиционированного воздуха была очень кстати. Бесшумно лавируя между гостями, официанты ставили на стол алкоголь и закуски, а в воздухе чувствовалось легкое напряжение. Все то и дело посматривали на часы, но знали, что праздник вряд ли начнется вовремя. Когда такое было, чтобы вовремя? Это как-то даже неправильно. После некоторого ожидания и еда будет вкусней, и шампанское – слаще.