— Иван Иванович, обхватите меня за шею, я понесу.
— Я сам, только отдохну маленько.
Он поднялся, сделал несколько шагов и упал.
— Давайте я вас понесу.
«Знал бы ты, кто я тебе, что за отец, не взвалил бы на плечи, — думал Стрижов. — Злая судьба свела нас вместе. А если скажу? Нет, нет, что за дурные мысли. Расхныкался, устал, выветрился, опустел. А если все-таки признаться? Взять сейчас и сказать. Алексей бросит меня и правильно сделает, таких отцов надо бросать в сугробах. Такая им цена. А может, такой, как Алексей, и не бросит? И ценой жизни будет спасать. А все-таки открываться нельзя. Ни в коем случае».
Но вот и откос. Алексей остановился. Стал на ноги и Стрижов.
Ветра здесь почти не было. Он свистел где-то над головой и только изредка кидал, словно ронял, пригоршни колючего снега.
— Я дальше сам, — попросился Стрижов.
Подниматься на откос трудно. Снег под руками и ногами беспрестанно сползал и тащил их за собой. Стрижов изо всех сил упирался, глухо хрипел, но все-таки не сдавался. Наконец, проделав по снегу глубокую борозду, он добрался до бровки и, обессиленный, распластался на смерзшейся холодной гальке. Перед глазами плыли разноцветные круги, голова кружилась и казалось, переворачивается вся земля, а он вот оторвется от нее и полетит в бездну. Долго так продолжалось, а у него не хватило сил поднять ногу и вытряхнуть из валенка снег. Холод замораживал икры, судорогой сковывал ноги, и от этого они становились непослушными.
Кое-как отдышавшись, он с трудом поднялся и не успел сделать первый шаг, как ветер толкнул его в спину так, что он чуть не сорвался с насыпи.
— Так вы снова свалитесь под откос, — сказал Алексей.
Он крепко взял его за руку.
— Старость подкрадывается, Алеша. А старость — не радость. Годы уплывают как вода.
«Снова Алеша».
— Какой же вы старик?
— Годы, годы… Война… — И осекся.
А ветер неистовствовал. Он дул то напористо, то рвал порывами. Толкал их обессилевшие тела из стороны в сторону, словно от этого он сам становился сильнее.
— Ничего, уже недалеко, — подбадривал Алексей. — Но почему же, черт возьми, не видно огней будки?
Они опустились на снег.
«Вот так и замерзну, если будки не окажется, — подумал Стрижов. — Нет, Коваленко… сын что-нибудь сообразит. А может, мне судьба его послала?.. Надо же такое совпадение. Да не совпадение, а наказание мне. Но сын же он мне».
Да, Алексей Коваленко сидел рядом. Он старался собраться с мыслями. «Что делать дальше? Сидеть нельзя. Надо встать и идти, — говорил про себя он, но какой-то внутренний голос подсказывал: „Посидим немножко, соберемся с силами. Отдохнем и пойдем“.