7
Директор завода пробарабанил длинными, тонкими пальцами по столу, потянулся за сигаретами.
— Черт побери эту медицину, — сказал он. — Больного человека не можем вылечить… Надо искать Вербину заместителя.
— А что, Шарпай после операции не вернется? — спросил Стрижов.
— Нет, — ответил Привалов. — Приходила жена. Оказывается, операции желудка и не было. Разрезали хирурги и тут же зашили. Злокачественная опухоль. Он этого пока не знает. И хорошо, что не знает. Проживет он еще месяца три-четыре, так сказали врачи. Пока инвалидность первой группы дали.
— Да, и пятидесяти лет человеку нет, — отозвался Слесарев. — В самом расцвете сил был. А ведь у него жена, трое детей.
Слесарев моложавый, по его лицу трудно определить возраст. У него чуть-чуть припухлые, по-девичьи округлые губы, крепкий подбородок, неглубоко прорезавшиеся в уголках рта две морщинки, большие, карие, спокойные глаза. Лицо его с первого же взгляда подкупало доверчивостью, простотой.
— И останется камень вместо человека, — сказал Стрижов. — Гранитная плита на могиле.
— Да не только камень, — возразил ему Слесарев, — а его дела… А энергичный был. Наверное, не сделал и половины из того, что собирался сделать…
— Да, — прервал его Привалов. — Даже древнейшая медицинская наука, иглотерапия, не решает вопроса лечения этой страшной болезни… Кого же мы все-таки дадим Вербину?
Зазвенел телефон. Немного послушав, директор заерзал на стуле и поспешил перебить чей-то голос в трубке:
— Нет, нет, Степан Степанович, больше ни одного человека не получите. У Вербина разве лучше? И менять план не будем!
Привалов резко положил трубку, с силой придавил горящую сигарету и, не глядя на присутствующих, проговорил:
— Каждый норовит, как бы побольше набрать людей. До производительности труда и дела нет.
Привалов перебрал несколько бумаг, лежащих в развернутой красной папке.
— Кого же мы назначим в заместители? — повторил он снова.
— У меня есть, кажется, подходящая кандидатура, — отозвался Стрижов. — Коваленко, Алексей Иванович.
— Коваленко? — произнес Привалов. — А что, можно попробовать.
„Тут я, пожалуй, двух зайцев убью, — прикидывал Стрижов. — И сына выдвину, и капризного инженера-испытателя подальше от "Сибиряка" уберу. В цехе ему будет не до этого".
— А что, кандидатура, по-моему, стоящая, — согласился секретарь парткома.
— Только возьмет ли его Вербин? — вдруг засомневался главный инженер.
Директор включил селектор:
— Григорий Петрович! О, голос у тебя — медь, бронза! А, по должности положено. Привалов говорит. У тебя жена Шарпая была? Ничего, брат, не поделаешь… Мы тут тебе заместителя подбираем. У тебя нет кандидатуры? Рекомендуем Коваленко. Слышал, наверное. Человек он ершистый, по толковый. Можешь отказаться. Только к Пономареву не звони. У него Коваленко работал начальником смены. Он на него три короба наговорит.