— Ну что, комсомолия? — сказал он. — Снова в бой!.. А где же Вербин?
— Обещал прийти. Задерживается.
Волков, председатель цехкома, поднялся и двинулся к двери. Многие поняли: пошел за начальником цеха.
Олегу еще никогда не приходилось вести подобное заседание. И хотя он всех отлично знал, все же волновался, когда произносил вступительное слово. Но это прошло. Выступающие нашлись. Каждому не терпелось поделиться своими мыслями и соображениями. Ирина едва успевала записывать.
Сменный мастер Доценко, тощий, долговязый, сутулый, говорил торопливо. Он обращался прямо к главному инженеру завода, как будто, кроме него, здесь никого не было.
— Снабжение подводит, Иван Иванович!..
Вошел Вербин и как-то боком протиснулся к столу, к свободному месту и, садясь, в оправданно произнес:
— Задержался у главного механика…
— Снабжение, снабжение, — произнесла Татьяна. Волосы она убрала под косынку, лицо как бы осунулось, опечалилось. — Но дело не только в этом. Повышенно производительности труда во многом будет зависеть от того, как мы станем расходовать время. Вы посмотрите, что у нас творится в цехе в начало смены! Сколько рабочих в это время толчется возле инструменталки! Стоят себе, болтают, смеются. Спрашиваю: "Что тут делаете?" Отвечают: "Ждем. Девушки резцы никак не подберут".
И так почти каждый день. Надоело воевать с инструментальщиками! Разве нельзя навести порядок?!
— Наведи, ты ж начальство, — донеслось с задних рядов.
Кто это? Кажется, Леонид. Ну, конечно, он. Вон что-то шепчет соседу и улыбается.
— Много уходит времени на передачу деталей ОТК, — сказал Тарас, щуря черные хитроватые глаза.
— Времени мы действительно еще теряем много, — подтвердил Ручинский. Он говорил негромко, неторопливо. — И не только из-за непорядка в инструменталке, но и из-за низкой квалификации рабочих.
— Да, да, — закивал крепкой, коротко остриженной головой Вербин:
— Кто ж вам мешает готовить кадры? — произнес Стрижов. Наверное, об этом хотел сказать и Ручинский, по его перебили. — Я недавно был на Сумском компрессорном заводе. Там каждый рабочий имеет по три-четыре специальности. Завод похож на экспериментальную лабораторию.
— Конечно, дело мастера красит, — сказал Федор. — А за профессионализм там платят?
Глаза Стрижова погрустнели, сделались усталыми, и как-то он скучно взглянул на могучую фигуру пария. Наступила пауза.
— Я на полном серьезе спрашиваю, — продолжал Федор открыто и прямо. Острый высокий лоб, ровные густошелковистые брови смягчали его выражение лица.
— Дело не в оплате, — уклонился от ответа Стрижов. И подумал: "А кто его знает, может, и платят".