– Они думали, что мне известно, зачем Джимми летал на Сент-Мери. Они хотели это знать.
Я думал об этом. Но что-то здесь было не так, и это тревожило меня.
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: «Б.Муз. Е6919/8/», и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова «Свет Зари», что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно «Свет Зари»! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике «Балерины».