Антон вылетел в столицу утренним рейсом, как всегда через ВИП-зал. Пристяжь и охрана сопроводила его до самого трапа, здесь распрощались: на этот раз с собой он никого не брал – ни телок, ни помощников. Стюардессы встретили его улыбками – не дежурными, а искренними, так, во всяком случае, ему казалось: ведь его все знали и уважали. Или боялись. Как всегда он развалился в широком кресле бизнес-класса, где чувствовал себя, как дома: разувался, вытягивал ноги, пил дорогой коньяк, даже трахал Миледи прямо здесь, не выходя в туалет, – она садилась верхом и подпрыгивала, словно на коне скакала, а ее сверстницы-стюардессы с подносами шмыгали мимо, держа голову неестественно прямо и не глядя в их сторону. На этот раз он не пил, хотя девчонки предлагали – и коньяк, и виски, и водку… Но серьезные разговоры с серьезными людьми принято вести на трезвую голову, иначе можно эту голову и потерять…
Плотный туман над Шереметьево, три круга над аэродромом, сорок минут в пробке на Ленинградке. И поздний завтрак в лаунж-баре «Лоте-отеля» в компании Фомы Московского. Антон чувствовал себя напряженно и почти не ел, а Фома с аппетитом уплел пельмешки с телятиной, вытер рот крахмальной салфеткой, заказал кофе.
– Ну, говори, – наконец позволил он. Грузный, седой, с обвисшими щеками, в просторных штанах и красной хлопчатобумажной майке, он держался так, будто был нефтяным или газовым магнатом.
Антон поспешно изложил суть дела и настороженно замолчал. Он взялся за слишком деликатный вопрос. Обоюдоострый вопрос. Бывали случаи, когда посредник пропадал бесследно, словно в воду канул. С рессорой на шее… Хотя необязательно, что случалось именно так: иногда его находили с огнестрельными или ножевыми ранениями, а чаще вообще не находили.
– Это тот клоун апельсиновый, который приезжал сюда баблом трясти? – спросил Фома.
– Нет, то был Гарик. Я говорю про Севера. Он у Креста в пристяжи ходил, его правая рука, коронованный…
– Хрен вас поймешь, – Фома шумно отхлебнул горячий американо из чашки. – Раз он правая рука, раз коронованный, почему тогда у вас Босой за Смотрящего? Какой с него Смотрящий? Мы к нему Каскета посылали от всего общества, он его под свою руку обещал взять, и где теперь Каскет? На том свете! Давай лучше Босого исполним!
Антон напрягся. Это могла быть шутка. А может, и нет…
– Север в бега подался после «крестобойни». Где-то отсиживался. А сейчас вернулся и воду мутит, накосячил, общество им недовольно. А Босой вроде на месте. Пока…