Цифра не обернулась. Ниндзя на ватных ногах медленно обошел ее сзади, встал с другого боку.
– Ну и чего? – сказала она, продолжая изучать прилавок с колбасой. Будто обращалась к висящему перед ней кольцу «Чесночной».
– Просто, – Ниндзя прокашлялся. – Давно не видел. Решил вот… Ну… Привет, что ли…
– А кто ты вообще такой есть? – спросила она, не отрываясь от колбасы.
– Ну, как же… Я же из банды Шкета…
– Какого Шкета? – натурально удивилась Цифра. Очень натурально. Ей бы в кино играть.
– Забыла, что ли? Ты же с ним… ходила…
– И где твой Шкет?
– Как «где»? Его же убили. Вместе с другими пацанами.
– А-а, – сказала она как-то непонятно. – И чего?
Он еще раз прокашлялся. Ошметок сердца встал поперек горла.
– Ты ж раньше белой была… Думал вот, ты это или не ты…
Голос его подозрительно охрип.
– И чего надумал?
Ниндзя вежливо хохотнул (нет, хрюкнул). Она сняла с крючка колбасу, посмотрела на ценник, швырнула ее в корзину. И только потом повернулась к нему. Посмотрела из-под челки. Она жевала жвачку, от нее шел фруктово-сладкий запах, детский и одновременно вульгарный, дурманящий. Ёханый бабай, подумал опять Ниндзя. Внутри кипела и пузырилась кровь, в ней плавали шипящие куски ливера. Если открыть рот, пойдет пар. Красный.
– Во, уставился! Ты бухой, что ли?
– А? – сказал он и лихорадочно засоображал. – Э-э… Не, вроде (хрю-хрю)…
Цифра хмыкнула так, будто видела его насквозь. Как если бы он был экспонат в кабинете биологии – заспиртованный в банке, голый, со стоячим членом и вскрытыми внутренностями, и табличка рядом: «Хомо сапиенс во время приступа влюбленности».
– Ладно. Мне еще хлеба купить. И Ящику пойла. Я пошла.
И двинулась куда-то. Ниндзя поплелся следом.
– Ящик пойла? Зачем тебе ящик пойла?.. – проныл он. И вдруг страшная догадка мелькнула в голове. – У тебя свадьба, что ли?
Она даже не улыбнулась.
– Не ящик, а – Ящик. Погоняло такое. Мамкин хахаль. Ему ящик с бутылками на голову упал. Иногда он дурной, а иногда ничего. Он только мамку слушается. Без бутыля лучше не подкатываться. А лучше вообще не подкатываться.
– Да он мне сто лет не усрался…
– А вот он, кстати, стоит. Сейчас сам ему объяснишься. Эй, Ящик!
Он еще ничего не успел сообразить, а Цифра уже махала рукой здоровенному субъекту с фиолетовым пропитым лицом, который изучал стеллажи с дешевым вином.
– Слышь, Ящик! Этот пацан сказал, что ты полное говно!
Субъект задумчиво посмотрел на Цифру, потом на Ниндзя и медленно, словно нехотя, выпростал руки из карманов.
– Сюда, сладкий… – прохрипел он страшным голосом.
Ниндзя отпрянул. Цифра рассмеялась, схватила с полки бутылку «Хлебной» и побежала к кассе.