Всю ночь и весь день мы провели в наших клетках, а потом нас отвезли в суд, где должно было быть принято решение о размере залога. Нам сказали, это обычная процедура, которая займет всего двадцать минут.
Чтобы отвезти нас в здание суда, на руки нам надели наручники, а на ноги – кандалы, все это соединялось на поясе.
Двое мужчин вошли в камеру Ошо, я наблюдала за ними через решетку. Они вели себя очень грубо. Один из них ударил Ошо ногой и рывком повернул лицом к стене. Ударом он расставил ноги Ошо, а потом, вновь толкнув, повернул Ошо обратно. Это зрелище было таким же ужасным, как если бы они издевались над маленьким ребенком. Ошо не оказал ни малейшего сопротивления. Жестоко обращаться с Ошо – это все равно что проявлять насилие над цветком, хрупкость и мягкость которого вызывают благоговение.
Я видела парня, который издевался над Ошо. Я до сих пор помню его лицо. Тогда я была в ярости и при этом не могла ничего сделать. От собственного бессилия каждый раз, когда я видела этого мужчину, я смотрела на его голову и очень хотела, чтобы она взорвалась.
Вопрос залога оказался ложью с самого начала. Я заметила, что судья, женщина по имени Барбара Де Лэйни, одетая по-домашнему, ни разу не взглянула на Ошо. В какой-то момент этого «заседания» наш адвокат Билл Дейл сказал: «Ваша честь, очевидно, что вы уже приняли решение. Так давайте разойдемся по домам». Ошо обвинили в незаконном совершении полета в воздушном пространстве Соединенных Штатов. Было сказано, что он знал об аресте за нарушение эмиграционных прав и пытался оказать сопротивление. Нас же обвинили в пособничестве незаконному передвижению и сокрытию преступника.
Нам стало дурно при одной мысли о том, что, если Ошо проведет в тюрьме еще одну ночь, он может тяжело заболеть. В течение многих лет из-за диабета он соблюдал строжайшую диету и по часам принимал лекарства. Его жизнь была подчинена строгому распорядку, который никогда не нарушался. Если Ошо не будет есть определенную пищу в назначенное время, ему будет очень плохо. Кроме того, он был астматиком и аллергиком. Он реагировал на любые сильные запахи. У него мог развиться приступ от тончайшего аромата чьих-то духов или если в зале для дискурсов повесили новые шторы. К тому же его по-прежнему мучили боли в спине – у Ошо было выпадение межпозвоночного диска, которое так и не удалось вылечить. Мы попросили, чтобы Ошо перевели в больницу.
– Ваша честь, – начал Ошо, – я хочу попросить вас об очень простой вещи… – Но судья его перебила и высокомерно велела обращаться к ней через защитника.