— Через первый этаж не пробраться. А прямо на второй проникнуть? Разве это кто-то запрещает? — Освальд оставил дядю Витю в подворотне, поручив ему для маскировки изучать газету. Через пять минут он вернулся с далеко протянувшейся лестницей.
— Там один друг красил фонарь. Знаешь, он мне одолжил.
— На обратном пути надо отдать. Вот мой принцип, глубокомысленно заявил дядя Витя, оторвавшись от китайской газеты. — Друг никуда не уйдет?
— Как же, уйдет, остался на фонаре висеть, — успокоил его Освальд.
Агент приставил лестницу к стене, не вызывая никакого удивления у прохожих — уж больно производственный вид имело его начинание. Добрался до второго этажа, поддел отмычкой фрамугу и увидел перед собой даму в соболях. Он поздно сообразил, что произошла досадная ошибка, исходная информация была неточной. Дама уже хотела взвыть, рот у нее страшно распахнулся, но Освальд посмотрел светло-блестящими глазами и, погрозив пальцем, напомнил:
— Любовь зла.
— Я вас вижу в первый раз.
— А я в последний. Но я вами болен.
— Давно? — удивилась дама.
— Это не туберкулез какой-то, а острое заболевание вроде дизентерии.
— Уйдите, дерзкий, — сказала дама, — встретимся в семь в баре отеля «Риц».
— Понял. Но, чтобы уйти, надо выйти. — Освальд протянул руку в окно и втащил дядю Витю.
— Он тоже вас любит. Правда, не так сильно, как я, но зато по-своему.
Два товарища покинули помещение, предварительно забрав лестницу с улицы. Пристроив свой длинномерный инструмент в темный уголок, они поднялись на двадцать пятый этаж. Дядя Витя ушел набирать мощь в кафешку, а Освальд выследил ближайшего робуборщика. Отпихнув кибера от сетевого порта, вместо него подключился своим терминалом. Хотел было поискать код доступа к гостиничной оболочке, да не успел. С экрана сообщили: «А вот и мы». Там был задумчивый Змей Горыныч, сидящий перед дверью, и снующий вокруг гномик. Опять «К2», снова секретность операции под вопросом. А Змей Горыныч тем временем сгреб гномика, слепил из него ключ и стал ковыряться в замке. Поковырялся чуть-чуть, и появилась надпись: «Система „Приют чухонца“, код верный, доступ подтвержден». Можно было активничать. Освальд без эмоций признал, что жизнь сложнее, чем кажется на первый взгляд. Есть в ней место для змея-дракона и карлика-гнома.
По уже накатанной порядочными агентами схеме Фалько проверил список забронированных номеров, выбрал один из тех, что поближе к небу, пометил как занятый и отключил блокировку его двери. Номер теперь был пригоден для заселения кем угодно, хоть бегемотом. Освальд замел следы, вернул на законное место робуборщика и пошел за дядей Витей. Но того не оказалось ни за столиками, ни за стойкой. Это был удар. Уже становилось неудобным разглядывать толпу, когда Освальд опознал знакомый звонкий голос в гомоне, проникающем из-за стены.